Питер отбрасывает ее руку и откидывается назад, скрестив руки на груди и пытаясь скрыть тот факт, что ему нужна минута, чтобы прийти в себя.
Если бы я не ненавидела Дирка раньше, уверена, что возненавидела бы его сейчас. Это он виноват в том, что мы здесь и так себя ведем.
— Что с тобой происходит, Роуз? — тихо спрашивает Кэрон.
— Он умер совсем недавно, — говорю я, используя тыльную сторону ладони вместо носового платка.
— Он умер два года назад, — говорит Питер.
— Полтора года назад, — поправляет мама.
— Зачем ты это делаешь? — спрашиваю я ее. — Потому что Дирк — кинозвезда, а папа был всего лишь инженером?
Мама кажется огорошенной, будто готовилась ко всему, что я могу сказать, за исключением этого.
— Я очень горжусь твоим отцом... тем, каким он был умным, и как он пытался помочь людям в Ираке восстановиться. А о том, что папа был инженером, а Дирк — актер, даже говорить не стоит.
— Это неправда! — возражаю я.
— Роуз, люди разного возраста по–разному переживают горе, — говорит Кэрон, когда становится ясно, что мама не будет реагировать на мои слова. — Взрослых скорбь может заставить задуматься о том, что они наполовину прожили жизнь — и им хочется жить как можно более полной жизнью. Молодым людям скорбь может приносить чувство брошенности. Ты переживаешь из-за того, что Дирк собирается забрать у тебя маму?
Мой мозг подсказывает, что если я так отношусь к маме, то буду только рада, если Дирк ее заберет — да и папа, наверно, тоже был бы рад. Но слезы, бегущие по моим щекам, говорят о чем–то совсем другом.
— Если она собирается жить полной жизнью, встречаясь с другим человеком, не моим папой, тогда мне нужен мой сайт.
Слышу, как мама хлюпает носом — она тянется к коробке передо мной и достает из нее носовой платок.
— Я чувствую, что взаимодействие с людьми на этом сайте постоянно держит тебя в состоянии скорби по отцу, и ты не можешь уйти от него, — говорит она.
— Я и не хочу от него уходить.
Я слышу панику в своем голосе, но даже не пытаюсь ее скрыть. Мысль о том, чтобы уйти, выводит меня из себя. Сейчас я помню о папе через скорбь. Если бы у меня не было печали по нему, он бы просто уплыл и растворился на задворках моей жизни, которая будет продолжаться без него. Как будто его никогда и не существовало.
— Я не хочу его отпускать.
— Папа и скорбь — это две большие разницы, — говорит мама.
Мой мозг входит в режим «не—могу—понять». Как я могу его удерживать, не скорбя по нему?
Мама сморкается.
— Я хочу, чтобы ты помнила его, но не хочу, чтобы его смерть стала всей твоей жизнью. А когда ты постоянно проверяешь сайт — не написал ли на нем кто-нибудь — я чувствую, что именно это и происходит. А если кто-то напишет то, что тебя расстроит, и ты опять три дня не будешь выходить из своей комнаты?