Юра сел, вытер рукавом лицо, позвал:
— Ми-тя!
Но сам едва расслышал собственный голос, так тускло он прозвучал в густом и вязком, как вата, тумане.
— Ми-тя-а-а! Где ты-ы-ы?..
И опять живой звук голоса погас, поглощенный туманом. Что за диво?
Юра с трудом поднялся на ноги и, раздвигая высокие стебли полыни, похожие на зеленые свечи, собрался было отправиться на поиски товарища, когда обнаружил, что тот жив-живехонек и находится почти рядом, скрытый той же завесой тумана. Обрадованный, Юра принялся тормошить его, но Митя не просыпался. Лишь после энергичной встряски он продрал глаза, зевнул, потянулся и произнес сонным, казавшимся от этого безмятежным голосом:
— Чего раскричался?
Впрочем, через минуту он уже позабыл о сне и начал внимательно оглядываться.
Туман медленно редел. Сейчас он походил на белый дым, клубившийся понизу. А вверху светлело, голубело небо. Вскоре можно было различить мохнатые горбы сопок. Еще несколько минут — и совсем прояснилось. Стал виден берег — полукружье бухты, стиснутой подступавшими к самой воде сопками, а дальше, в просвете между ними, за выходом из бухты, открылась бескрайняя синяя гладь, ярко и словно празднично горевшая под солнцем,- океан! Теперь Юра знал, что такое океан!
Он не мог оторвать взгляд от водной шири. Новое чувство переполняло душу. И Юра знал: кем ни станет он в будущем, куда ни закинет его судьба, всегда будет звучать в его душе этот голос, похожий на зов, неумолчный и сильный зов океана…
Юра вздохнул и последовал за товарищем, пробиравшимся сквозь высокую полынь к ближней сопке. Он не успел сделать и несколько шагов, как оступился в невидимый среди густых зарослей ручей. Промокнув до коленей, он выбрался на сухое место и снова начал продираться сквозь эту необычайно рослую полынь, в которой иногда скрывался с головой.
Жесткие стебли хлестали его по лицу, цеплялись за ноги и руки. Ручьи и ручейки-невидимки журчали и напевали со всех сторон. Земля казалась пропитанной холодной водой, как губка. Спасибо, солнце поднялось и пригрело его, не то бы Юра совсем закоченел.
Через несколько минут они с Митей уже стояли на вершине прибрежной сопки. Отсюда далеко был виден океан, зигзагообразная линия прибоя и бухта, в которой волей случая они очутились. Сейчас, при свете дня, бухта походила на синюю подкову, врезанную в зеленое подножие сопок. Слева, при выходе из бухты, поднималась почти отвесно черная скала.
Между тем туман снова начал играть с ними в прятки. Сопку, на которой стояли друзья, затянуло словно молоком. Ее вершина, казалась, отделилась вместе с ними и поплыла, подобно маленькому островку. Справа, слева тоже плыли по белой реке тумана зеленые, рыжие островки — будто здесь возник некий архипелаг.