К концу многодневного путешествия он уже знал всех пассажиров, которые находились в одном с ним вагоне. Они тоже ехали на Дальний Восток — кто в командировку, кто служить, а кто из отпуска домой. Слово «домой» звучало немного странно для Юры. Ему с трудом верилось, что можно считать родным домом дикую тайгу, какой ему представлялся весь Дальний Восток.
Возвращались домой двое: старик кооператор, работавший на Сахалине и большей частью спавший на своей койке, и командир-пограничник из Посьета. С командиром Юра подружился. Его рассказы о жизни на границе мало походили на то, что читал или слышал Юра. Этот человек был живым свидетелем, участником событий, о которых рассказывал.
… Наконец поезд миновал Хабаровск, повернул на юг и спустя день остановился возле вокзала, на котором крупными буквами было написано: Владивосток.
Дяди Феди во Владивостоке не оказалось. Дядя, старый моряк, служил во Владивостокском пароходстве. О приезде гостей он был предупрежден, но неделю назад ему пришлось срочно выехать в служебную командировку по побережью.
В оставленном письме дядя сообщал, что будет отсутствовать месяца полтора и надеется, что дорогие гости отлично устроятся и без него. В заключение было сказано: «Если вам здесь наскучит, валяйте в бухту Н…, там мой приятель — директор рыбозавода, душа-человек. Он вас примет, как родных, да и я к нему, верное дело, заверну. Так что отдохнете в свое удовольствие».
Судя по лицу матери. Юра понял, что она сильно сомневается в «удовольствии» тащиться неведомо куда и неведомо к кому.
Подумав, она спросила:
— Ты как полагаешь? Это, собственно, тебя касается.
— Я бы… поехал,- ответил Юра, впрочем, не совсем уверенно.- Бухта, сопки… это должно быть интересно.
— Конечно! — Мать улыбнулась хорошо знакомой Юре улыбкой.- Для такого любителя приключений, как ты, это, пожалуй, находка. Не только рыбная бухта, а вся эта история… Находка, так сказать, в квадрате! — И, заключив шуткой разговор, она добавила уже другим тоном: — Только поостерегись, Юрик!
— Не бойся, мама! — ответил Юра тоном мужчины, снисходительного к женским слабостям.
Однако когда поезд тронулся и, провожавшая его мать, в последний раз помахала рукой, он вдруг почувствовал себя не мужественным искателем приключений, а мальчиком, который первый раз в жизни остался один.
Поезд доставил Юру на небольшую станцию, а попутная машина привезла его в бухту Н… Она оказалась отнюдь не такой маленькой, какой он ее себе рисовал, и была окружена громоздившимися одна на другую сопками.
Вблизи сопки выглядели зелеными, курчавыми, издали — лиловыми и синими. Они то светились на солнце, то вдруг тускнели. Над ними плыли пышные облака, у подножий тоже лежали облака (то был туман), а между мохнатых их плеч блестела бескрайная водная ширь — океан.