Бухта Туманов (Эгарт) - страница 53
Его синяя рубаха и белые, хорошо всем знакомые штаны, завязанные у щиколоток тесемками, были измазаны грязью и пропитались водой, голову его скрывала нависшая над тропой полынь. Синицын раздвинул траву — и отшатнулся: голова отсутствовала, шея почернела от спекшейся крови.
Лейтенант вспомнил темное, измученное лицо старика, его тихий, жалобный голос: «Моя помирай скоро…» Словно предчувствовал, бедняга. Синицыну стало совестно своих подозрений. А ведь старик хотел предупредить их об опасности, помочь!
— Ну, уж коли доберемся…- сказал он, нахмурясь, и не докончил. Лишь теперь начал он понимать, какой хитрый, опасный враг скрывался в районе бухты.
Гаврюшин высказал предположение, что старика убили с целью грабежа: он помнил, что Пак-Яков унес с собой большой мешок с пожитками. Но Синицын отвергал мысль о грабеже. Здесь было что-то другое.
Лейтенант взглянул на Тимчука и на неподвижном, будто окаменевшем лице пограничника прочитал ту же мысль. Да, здесь действовал враг, имевший иную, еще неизвестную цель!
Тропа и заросли кончались в нескольких шагах. Дальше начинался открытый каменистый гребень, уступами спускавшийся к устью Шатухи. Похоже было, что Пак-Якова подстерегли в засаде, когда он возвращался, проводив моряков. Но никаких следов возле трупа не было и не могло быть в мешанине размокшей земли, стеблей и листвы, побитых грозой.
Синицын, Тимчук и Гаврюшин долго бродили среди зарослей, спустились к речке, разлившейся и бурливой, с трудом переправились вброд через нее, добрались до фанзы, осмотрели и ее — нигде ни малейшего признака, указывающего на совершенное преступление.
Лишь на берегу, как раз против трех скал, Тимчук заметил легкий, почти смытый прибоем след ноги, похожий (это припомнил Синицын) на след, найденный Никуленко возле ручья в бухте: след человека в тяжелых, разношенных башмаках.
Это было все, что они нашли.
Они вернулись к телу Пак-Якова. Гаврюшин прикрыл его травой, а сверху наложил камней, чтобы не расклевали птицы. Синицын тем временем написал на листке из записной книжки донесение капитану Пильчевскому. Гаврюшин должен будет отправиться с донесением в бухту, прихватить запас продовольствия, сменить Майбороду на Черной сопке, а Майбороду — с продовольствием — послать скорее к Песчаному Броду.
Таков был новый план лейтенанта. Он хотел установить одновременное наблюдение за обеими фанзами.
Гаврюшин, выслушав приказание, помрачнел — ему не хотелось уходить как раз тогда, когда дело начало принимать серьезный оборот. Синицын взглянул на матроса и в выражении его лица опять уловил что-то знакомое, никулинское.