– Да, сержант, но я видел, как вы бьете людей по головам, и ничего.
– Интересное замечание, младший констебль. Логичное, к месту и произнесенное громко и четко, не без хамовитости, но в рамках субординации. Однако существует огромная разница.
– Какая, сержант?
– Сам поймешь, – огрызнулся Ваймс.
Но про себя добавил: «А такая, что Я – Это Совсем Другое Дело. Согласен, не слишком хороший ответ, потому что примерно так же рассуждают люди типа Карцера, однако точнее не скажешь. А еще я бью людей по головам, чтобы не пришлось их накалывать на меч или чтобы они не накололи на меч меня. Это тоже очень важно».
Они подошли к большому костру посреди улицы. На нем весело булькал огромный котел, и люди с мисками в руках уже выстраивались в очередь.
– Пахнет неплохо, – сказал Ваймс кому-то ворочавшему в котле поварешкой. – А, это ты, господин Достабль…
– Блюдо называется «Похлебка Победы», – возвестил Достабль. – Два пенса за миску, и это я себя без ножа режу!
– Хорошо сказано, – заметил Ваймс, глядя на странные (и что еще хуже, иногда навязчиво знакомые) куски, медленно переворачивающиеся в кипящем вареве. – А что ты туда положил?
– Это похлебка, – объяснил Достабль. – Такая наваристая, что от нее вмиг волосы на груди вырастут.
– Да, вижу, некоторые куски мяса уже покрылись щетиной, – признал Ваймс.
– Во-во! Похлебка работает!
– Выглядит… аппетитно, – слабым голосом произнес Сэм.
– Господин Достабль, тебе придется извинить младшего констебля, – сказал Ваймс. – Бедняге еще не доводилось есть похлебку, которая в ответ подмигивает.
Он взял миску, сел у стены и посмотрел на баррикаду. Люди неплохо потрудились. Честно говоря, лучшего и желать было нельзя. Баррикада, перегородившая улицу Героев, была четырнадцать футов высотой, и наверху по ней даже проложили грубые мостки. Выглядело весьма солидно.
Он прислонился к стене и закрыл глаза.
Рядом раздалось осторожное чавканье – молодой Сэм все-таки решил попробовать похлебку.
– Сержант, нам придется драться?
– Да, – не открывая глаза, ответил Ваймс.
– По-настоящему?
– Да.
– А как же переговоры? Сначала ведь всегда садятся за круглый стол, ведут всякие разговоры.
– Их не будет, – ответил Ваймс, устраиваясь поудобнее. – Может быть, потом разговоры и будут, но не сейчас.
– Но ведь должно быть наоборот!
– Да, парень, но так устроена жизнь.
Ответа не последовало. И Ваймс, убаюканный ровным шумом улицы, провалился в сон.
Майор Маунтджой-Дубс знал, что будет, если он пошлет донесение во дворец. Его светлость нисколько не обрадуется вопросу: «Что мне делать дальше, сэр?» Майору не полагалось обращаться к начальству с такими вопросами, ведь ему были даны ясные и четкие указания. Разрушить баррикады и разбить силы мятежников. Вырвать сорняк предательства твердой рукой и все такое прочее. В детстве он как-то попытался вырвать один подлый сорняк твердой рукой, и эта рука еще долго была размером с поросенка.