– Должно быть, вы и есть та загадочная гостья из Орлеи, – промолвил он, принимая протянутую для поцелуя ручку. – Я столько о вас наслышан.
– Надеюсь, только хорошего? – спросила Мадам.
Его светлость окинул взглядом зал и убедился, что его жена с кем-то оживленно болтает. По собственному горькому опыту он знал, что ее супружеский радар способен зажарить яйцо на расстоянии в полумилю. Но шампанское было такое вкусное.
– По большей части дорогого, – сказал он.
Вышло не так остроумно, как хотелось бы, однако Мадам засмеялась. «Может, острота все же удалась, – подумал лорд Вентурия. – Да, шампанское действительно превосходное…»
– Женщине приходится добиваться своего любыми средствами, – улыбнулась она.
– Осмелюсь спросить, а лорд Мизероль в природе существует? – поинтересовался он.
– О, так скоро? Вечер ведь только начинается, – сказала Мадам и снова засмеялась.
Лорд Вентурия почему-то засмеялся вместе с ней. «Ну и ну, – подумал он. – Быть остроумным гораздо легче, чем я думал».
– Нет, я имел в виду… – начал было он.
– Не сомневаюсь, – перебила Мадам, легонько стукнув его веером. – Не хотелось бы злоупотреблять вашим вниманием, но я обязательно должна познакомить вас обоих с моими друзьями…
Она взяла совершенно размякшего лорда Вентурию под руку и повела куда-то через весь зал. Лорд Силачия с мрачным видом поплелся следом, размышляя о судьбе мира, который, судя по всему, катится в пропасть (и поделом!), раз приличные дамы позволяют называть себя Бобби.
– У господина Возчика обширные деловые интересы в медной промышленности, а господина Джонса весьма интересует резина, – шепнула Мадам, когда они приблизились к небольшому, человек на шесть, кружку гостей.
Их светлости, присоединившись к беседующим, услышали конец чьей-то фразы:
– …в такие времена человек просто обязан задаться вопросом, кому на самом деле принадлежит его верность… О, добрый вечер, мадам…
Мадам направилась было к буфетной стойке, но по пути совершенно случайно успела завязать знакомство еще с несколькими гостями, которых, как хорошая хозяйка, тут же препроводила к другим группкам. Возможно, наблюдатель, занявший позицию на одной из толстых потолочных балок, и мог бы заметить в ее действиях некую систему, да и то только в том случае, если бы знал соответствующий код. Если бы он мог пометить красными точками головы людей, которые совсем не симпатизировали патрицию, белыми точками – его закадычных друзей, а розовыми точками – тех, кто так и не определился, его глазам предстал бы весьма сложный танец.
Белых точек было немного.