Поймали они только мокрый клочок бумаги – обрывок газеты объявлений. Из того немногого, что в нём осталось, меня заинтересовал лишь текст в стиле кастрированного, но всё-таки трёхстороннего хайку:
"Ты знаешь, в Ялте выпал снег.
Такое для зимы – большая редкость.
Для лета, впрочем, тоже…", – и всё. Ни адресата, ни подписи. Дома я с помощью утюга высушил остатки останков старой газеты и, сложив вчетверо, аккуратно поместил их в задний карман. Для чего я это сделал, я не знал. Просто нахождение в чужом кармане моих джинсов этих пятнадцати слов, трёх запятых, одного тире и двух точек приводило меня в блаженное состояние близкое к смерти. Покой и тишина. Моя нирвана, впрочем, не только моя, эгоистична.
Я, как истинный рифмоплёт, люблю только себя, но Лёха Ржавый, последний поэт виноградно-целлофановой эпохи – исключение. Его стихи мне нравятся. К тому же у него есть автомобиль – старенький “Opel”.
Прочитав мне несколько своих новых работ, ржавый поэт поволок меня в горы. Пока Лёха прогревал свой агрегат, я успел позвонить Костику и пригласить его на бутылку чая в заснеженной идиллии ландшафта крымских гор. Он ждал нас на дороге.
– Тормози, – я показал Лёхе на Костика. Пальцем.
– Привет, – выдохнул Костик, проникая в салон.
– Привет, – сказал Лёша.
– Привет, – эхом отозвался я.
– А я стою, курю. Смотрю – вы едете, – стал как бы оправдываться Константин, – хотел было тормознуть, да вы сами меня заметили.
– Тебя тяжело не заметить, – резюмировал кто-то из нас.
– А вы куда направляетесь?
– В горы. Подальше от цивилизации, – я закурил, открыл окно и выпустил на волю – амнистия – струю дыма из тюрьмы своих лёгких.
– В город. Поближе к цивилизации, – испорченным ревербератором вторил мне Лёха.
– Не понял, – возмутился, как кот, падающий вместе с водопроводной трубой, Костя, – мне сказали, что мы едем в горы, пить…, – он осёкся, но было поздно.
– Как я вас развёл? – засмеялся счастливый обладатель "Опеля", – тоже мне, конспираторы.
С горами у нас не сложилось. С цивилизацией, впрочем, тоже. Потому что назвать ту халупу, в которую притащил нас Лёша, цивилизованным жильём трудно. Самый обыкновенный сарай. Правда, утеплённый, двухкомнатный и с шикарным, вместительным нужником, но всё же сарай.
Его хозяином был зубной техник Александр Рейган. Я так и не успел выяснить, являлся ли он родственником бывшему президенту Соединённых Штатов Америки или просто это у него кличка такая.
Пришёл злой, назойливый, как ночные комары (кошмар!!!) и невоспитанный мусор с фигурой отставного тренажёра из фитнес клуба "Bods-R-Us" и обломал нам такую попойку, что негодование своё я могу обозначить только восклицательным знаком! Этот паразит достал из своей малозначительной кобуры саблю-раскладушку и стал мне её показывать, то есть угрожать. Мои собутыльники куда-то испарились. Может быть, испугались, а, может, просто побежали за водкой. Слова липкие, как слёзы папоротника в ночь на Ивана Купала, забирались в мои уши и только после этого заставляли обращать на себя внимание: