Неужели она совсем не боится? Долго ли это продлится…
Все будет хорошо. Она постарается. Они заново узнают друг друга. И она, и Данте достаточно зрелые люди, они смогут сделать это на более глубоком уровне. На ее теле не было местечка, которое не жаждало бы прикосновений Данте, а в сердце не было уголка, который не тосковал бы по его любви. Он никогда не причинит ей боль. Сейчас ничто не способно причинить ей боль.
На первом месте для Данте стояло удовольствие Карины и только потом – его собственное. Он не понимал, что за чудо произошло. Она вдруг превратилась в девушку, которая жила в его памяти и когда-то занимала важное место в его жизни. Для него всегда существовала только Карина. Даже когда она избегала его – он не понимал, почему, но уважал ее решение, – его жадный взгляд находил ее среди зрителей на каждом матче. Данте привык искать ее в толпе, зная, что не сможет играть в полную силу, если не удостоверится, что она здесь. Прежде у него не было возможности сказать Карине, что она притягивает его к себе, как магнит, что она его талисман. Что ему недоставало ее. Недоставало женщины, которая, забыв о собственных проблемах, помогала другим.
Данте собирался удержать ее в ту ночь, когда праздновался ее день рождения, но потом отказался от этого. И совершил колоссальную ошибку, в результате которой между ними разверзлась бездна.
– Данте?
Карина натянула простыню до подбородка и цеплялась за нее, как за щит. Данте покрывал поцелуями ее лицо, пока она не расслабилась.
Когда он ласково дотронулся до ее нежных лепестков, Карина вскрикнула и забилась в его руках. Да, она была горячей и влажной и была готова его принять. Данте понял это еще и по тому, как она прильнула к нему, прерывисто дыша.
Он не спешил, желая загладить свою вину перед ней. Он хотел услышать вздохи удовольствия, стоны, когда он введет ее в мир, в котором не существует ничего, кроме наслаждения. Однако Карина не желала ждать. Она словно стремилась доказать что-то – то ли ему, то ли самой себе. Она отвечала Данте с такой жадностью, что он сходил с ума от страсти. Однако он сдерживал себя, будучи не в состоянии забыть, через что ей пришлось пройти. Он выдержит это испытание – ради нее.
– Я хочу тебя, Данте.
– Я знаю.
Она продолжала цепляться за простыню, и у него сердце щемило от этого проявления скромности. Это делало женщину еще красивее – и ранимее. Он должен быть осторожен.
Данте ласкал ее, и скоро Карина стала извиваться на прохладных простынях. По мере того, как росло ее наслаждение – как нарастает гигантская волна, – места сомнениям оставалось все меньше. Она такая же, как все женщины. Данте дарит ей только удовольствие, и каждая его ласка выражает заботу.