Маруся хмыкнула:
– Ну, если то счастье, какого тебе захотелось, то встречай. Едет. С бубенцами.
– А я верю! – выпучил глаза Степан. – Человек, получается, может возродиться, а деревня, значит, – нет?
– Я в такой философии не разбираюсь, – уступчиво-мягко сказала Маруся. – Держать столб?
– Хватит. Я давно его прикопал, – Степан помолчал, потом с легкой веселой улыбкой глянул на собеседницу: – И тогда опять придет праздник к нам. Песни… Танцы… Представляешь, Маруся?
– Нет, не представляю. Одичала я, видать.
Степан потрогал столб – хорошо ли стоит, громко и почти официально провозгласил:
– Так и я должен стоять! Как мой друг! Смирно-о!
– Ты что, Степан? Спятил?
– Нет, не спятил. Запомните: бывший плохой человек становится хорошим… авангардом, можно сказать! Прямо на глазах! А? – Он перевел взгляд на столб. – Ну что, родной? Видишь, как жизнь создана? Но ничего, я тебя в обиду не дам. И ни капли больше! Ни-ни! Все. Бросаю… вот только сегодня выпью за твое здоровье, столб, чтобы стоял ты прочно и долго на этой святой и грешной земле.
– И это говорит тот, который пить бросил? – с легким укором вздохнула Маруся.
Степан говорил, обращаясь к столбу, дальше:
– … и никаких! Понял? – затем обнял столб, поцеловал. – Обмыть же тебя надо, новосёл ты мой!..
– Ты же пить бросил! – Маруся в сердцах плюнула и решительно потопала от Степана и столба, а сама, похоже, еще и подумала: горбатого могила исправит.
– Когда это столб переносили с места на место, а? – опомнившись, крикнул вслед Степан. – Да пошла ты!.. – и к столбу: – Не обращай внимания. Баба она и есть баба. А мы – мужики! Погоди-ка! Погоди-ка! – Вскоре он исчез в своем дворе, затем вернулся с бутылкой и стаканом. – Сейчас… винца… чтобы стоял ты долго, чтобы тебе хорошо было тут… на новом месте. Плохо, что ты не пьешь… Придется мне и за тебя… Ну, будь здоров, столб! Живи! – Выпил, опять наполнил стакан. – После первой, как говорят, не закусываю. Кино смотрел… Ты же не видел, а я видел. После первой, говорит, не закусываю… Какой смысл в словах, а? Глубокий. Настоящий смысл. Ну, будь… – Опять выпил. – И после второй также не закусываю. Будешь стоять ты долго, столб. По тебе вижу. Мужик ты, а не какая-то там Маруська. Держись меня – не пропадешь. Шурупишь? Вижу, вижу. Эх, столб! Если бы ты знал меня раньше, то мы бы с тобой… ядрена в корень. Ух! Так и держаться, мужик! Хочешь, я тебе свою кепку отдам? На! Не жалко! Hоси! – Натянул на столб кепку. – О, так ты сразу помолодел лет на двадцать. Как парень стал. И не пьешь… Так ты совсем, елки-палки, жених. А что, могу и женить. С другой стороны деревни столб притяну. Рядом вкопаю. Стойте рядом. Общайтесь. Любитесь. Сделаем! Только, интересно, какого он рода, тот столб? Может, и баба он… Я немного прилягу, а тогда мы и сообразим это дело… Ты только напомни: могу подзабыть. Буду сватом я! – Степан, пошатываясь, добрался до скамейки и вскоре захрапел, а потом грохнул кулаком по дощатому забору. – Как везешь, бю… бю… бюрократ? С полки падаю. На поворотах полегче там!. Тебе понятно, обормот?. Тьфу ты! К сыну еду. В Крым… к Ваньке…