Вверх, вверх, выше и еще выше. Туда, куда уже взглядом не проникнуть.
— Что там? Кто там? Каваард, ты же знаешь!
И она знает. Там, над облаками, плывут Острова.
— Зачем им? Зачем? — Элья лежала на песке, глядя вверх. Это ее убили сегодня. Удар в спину, и времени почти не осталось.
Времени на что?
На то, чтобы понять, а главное — принять.
Из овечьей шерсти прядут нити, из нитей ткут полотно. А из полотна плащи шьют. Из белого белые, из черного черные. Просто? Куда уж проще.
Но если вместо овец люди? Что можно состричь с людей?
— Многое, — Каваард почти рассыпался, но продолжал отвечать.
Вопросы, найдя которые уже не важны ответы.
— Понорки? В них ткут?
— Они ткут.
— А склан?
— Воруют пряжу. Кроят и шьют из ворованного. Лепят линг. Но это не заменит украденного, а потому Понорки тянут еще и еще.
— Мы живем эманом…
— Да. Живем воровством, не подозревая об этом. А те, кто подозревает — посылают соплеменников умирать в бессмысленной войне. Или в красивом дворике.
— Прости.
— Тебе важно мое прощение? Того, кто несколькими словами превратил всемогущих склан в жалких паразитов?
Молчание.
— Ты по-прежнему легковерна, Элья Ван-Хаард. Но если нужно прощение того, кого уже нет — я прощаю тебя, моя подельница.
— Соучастница, да. Но не в воровстве. В выживании, Каваард. В том, что в твоей книге звалось эволюцией.
— Видимо, ты читала исправленный вариант, легковерная Элья. — Смех разлился тягучей горечью. — Думаю, старик Фраахи хорошо потрудился, вымарывая целые страницы. Особенно вначале. Там, где говорится о тех, кто так неаккуратно впихнул склан в… эволюцию.
— Я читала о первогнездах и ульях прародителей.
— Молодец, Фраахи.
Послышался вздох.
— Но я говорю о людях, Элья.
Время кончилось хлопком пощечины.
— Именно, что закончилось. И время, и терпение, — Кырым-шад близко, как в тот раз, когда… Вот перекошенное лицо, на котором каждая морщина кричит о предательстве.
Предателей убивают. Был бы нож! И по горлу, чтобы крови глотнуть. Пусть этот удар станет последним, но лучше так, чем овцой стриженной помирать.
Сука он, Кырым-шад, змей ласковый. Заботился.
Ассс! Эй, когда и о ком он заботился?!
А не важно, главное, что горло рядом, а ножа нету. Зубами что ли?
Хан-кам, точно почувствовав, отстранился.
— Что ты решила, склана?
А что может решить склана?
— Ты бредила, — сказал Кырым, прикасаясь пальцами — переломать бы да по одному — к вискам. Прислушался, отсчитывая губами пульс, отпустил. — У тебя очень… гм, любопытный бред. Я бы даже сказал познавательный. И это, вне всяких сомнений, увеличивает твою ценность.