Мы много раз просили своих охранников каким-нибудь образом передать нашим родителям, что мы живы и здоровы. Давали телефоны и адреса людей, которые могут передать им эту информацию. Охранники брали их и все время обещали, что обязательно передадут. Мы особо не верили, но все же надеялись, что они как-нибудь успокоят наших родных. В конце концов, мы же не кровные враги нашим похитителям, а всего-навсего товар. Но живой товар, черт подери!
По возможности постоянно поддерживайте коммуникацию. Если вы разговариваете совершенно спокойно, держа под контролем эмоции, то даже наркоманы начинают вас в какой-то момент слышать. Попытайтесь представить похитителям ситуацию с вашей точки зрения, заставить их взглянуть на вас не как на заложника и предмет торга, а как на человека, у которого есть имя, семья и дом. Рассказывайте о своих близких и родных, упоминая при этом свое имя, обращайтесь к похитителям, почаще называя их имена, которыми они представились. В конце концов, у них тоже есть семьи и у них есть свои страхи.
Каждый раз, когда охранники приносили нам еду, мы пытались заговорить с ними, старались хоть что-нибудь узнать, что там вокруг нас происходит. Те чаще всего отвечали коротко, мол, ничего точно сами не знают, что им поручено только следить за нами и кормить, но что освобождение, вроде, должно произойти скоро. О чем охранники говорили чаще всего, так это о том, что очень скоро, буквально на днях нас переведут в светлый, чистый и сухой дом со всеми удобствами и белыми простынями, где у нас будут телевизор, магнитофон, книги и даже свежие газеты. Это было у них коронным методом успокоения или, как мы с Владом называли это, «лучиком веры ямного царства в светлое будущее»…
Откровенно говоря, этот «лучик» иногда радовал – было бы очень неплохо выйти, наконец, из сырой темной ямы и обрести минимальные человеческие условия существования. Поскольку освободимся еще очень не скоро, оставалось желать хотя бы незначительно лучших условий содержания. Поистине, чем в худшей ситуации находится человек, тем менее претенциозны его желания. Мы не мечтали о горячем кофе или о вкусной еде, не ждали комфорта и уюта, не надеялись на развлечения – нам хотелось как раз того, чего не могло быть: просто прогуляться и во всю грудь подышать летним воздухом.
Свобода – понятие не отвлеченное, это не политическая или научная абстракция и не индивидуальное умозрение, а реальность, которую человек ощущает особыми органами, о существовании которых он может даже и не подозревать, пока не потеряет эту самую реальную свободу. Потеряв свободу, человек не просто обнаруживает в себе это «чувствилище», но и начинает жить, а точнее, уже существовать исключительно переживаниями этих особых фибр. Все остальные ощущения притупляются, отодвигаются на второй план. Чувства голода или сытости, холода или жары, неудобств или уюта – все не столь значимо, если нет свободы, свободы встать, одеться, выйти на улицу и по своему усмотрению выбрать направление движения.