Жасмин порадовало, что Дмитрий счел нужным предупредить ее, проявив уважение. Он был честным с ней, по крайней мере, в сексе.
– Я готова. – Жасмин смотрела ему прямо в глаза. – Забудь, что спас меня, что я сестра твоего друга, что достойна сострадания. Сейчас мы равны. Будь самим собой, не притворяйся нежным, не лги, чтобы успокоить.
– Ты сведешь меня с ума.
Жасмин улыбнулась:
– Надеюсь, это приятное безумие.
Придерживая ладонью затылок, Дмитрий до боли впился в ее губы страстным и горячим поцелуем, язык безжалостно вторгся в глубину приоткрытого рта. Жасмин истекала влагой. Широкая ладонь Дмитрия сжала ее ягодицы.
– Господи, ты создана для секса, твое тело… Не видел ничего эротичнее.
Жасмин дрожала с головы до ног. Удовольствие, как расплавленный воск, разливалось в ней и заполняло самые интимные уголки, которые она прятала даже от себя. До сих пор ее тело было лишь инструментом выживания и предметом тайного стыда. Слова и ласки Дмитрия заставляли по-новому взглянуть на себя.
Дмитрий прижал ее к стене, раздвинув коленом ноги и удерживая ее руки над головой. Жесткая ткань брюк терлась о горячее лоно. Завороженная его взглядом, Жасмин словно теряла опору под ногами. Его губы скользнули по шее к пульсирующей ямке между ключицами. Запрокинув голову, Жасмин отдалась волнующим ощущениям. Напрасно она боялась, что, жалея ее, он будет приторно нежен: Дмитрий предстал во всем великолепии возбужденного самца и не давал ей пощады. В нем не было ни грамма фальши. Таким она помнила его все годы.
Она содрогнулась от сладкого спазма, когда, удерживая ее руки и не давая тронуть себя, он провел языком вдоль ложбинки между грудей, приподняв ладонью округлую плоть, лизнул набухший сосок. Жасмин непроизвольно выгнулась навстречу новой изощренной ласке. Удерживая ее плечом, Дмитрий сжал губами твердый бутон, втянул в рот и – о господи – прикусил зубами. Жасмин не владела собой: она металась, стонала, молила, повторяя его имя, как мантру, а Дмитрий продолжал сладкую пытку.
Жасмин ошибалась, думая, что все знает о сладострастии, и презирала порочное чувство. Она всегда удивлялась: как можно поддаться искушению ради нескольких минут сомнительного удовольствия. Но в этот момент их страстные взгляды, стесненное дыхание, сам факт, что вожделение заставило Дмитрия открыться ей, доставляли такое же наслаждение, как сводившие с ума эротические ласки.
Она запустила пальцы в его густые волосы, когда его голова склонилась ниже. Дмитрий все еще был одет, в то время как Жасмин полностью обнажена. Это возбуждало еще сильнее, напоминая о том, что Дмитрий не только владел ее телом, но подчинил ее волю. Жасмин не возражала: ей хотелось целиком принадлежать ему.