— А совесть? — попробовал возмутиться Михей.
— Мне нужнее, — показала язык и вгрызлась в свежий, сочный сыр.
Такую обиженную рожицу мне давно не приходилось видеть. Даже у детей.
— Сам говорил в моем положении нужно хорошо питаться, — с набитым ртом попробовала пошутить. Получилось еще хуже. Князев брат надулся не хуже хомяка на поле с поспевшей пшеницей.
— Да ладно тебе, — не выдержал первым Кулик. — Видишь еще один баул возле стенки лежит? Там еще еда есть.
— Так и знал! — хохотнул Еремей, подтягивая к себе нужный мешочек. В котором нашлось две бутыли браги и точно такой же сыр с хлебом.
— Кстати, — вытащила из потайного кармашка серебряный ободок и протянула его мужчине.
— Оставь себе, — отмахнулся он.
— Так ты не случайно потерял?
— Нет, — и все, больше никакого пояснения.
Попробовала мысленно позвать. Нет ответа. Интересно он не все время мысли читает, а только иногда?
— Почему ты решил помогать нам? — спросил князь у Кулика, когда все наелись.
— Считал не правильным то что делал Горлик, — равнодушно пожал плечами.
— Почему тогда с ним был?
— Обещание дал.
Вспомнился разговор про больную жену.
— А что с ней, может я помочь смогу?
— Куда тебе. Сама немощная. Еще дня два после той отравы, что Горлик в тебя кинул отходить будешь, — отмахнулся, а сам стал мрачнее тучи.
— И все же? — даже переползла ближе.
— Разродиться не может.
— Сколько уже? — резко вскочила, да закружилась голова, пришлось пережидать. Как бы не сотрясение было.
— Вторые сутки…
Плохо. Нужно торопиться.
— Чего расселся веди к ней! Да рассказывай, как носила дитя, да как роды начались.
По сереющему в ожидании нового дня лесу мы: князь, я и Кулик — шли нахоженной тропой. К счастью не далеко. Оказалось, что неподалеку есть деревушка намного больше той, в которой мы прошлую ночь провели. С пригорка домов пятнадцать увидела, а может и больше.
В третьем с краю срубе металась в горячке женщина. Рядом с ней бледная от испуга сидела девчушка лет семи и непрерывно вытирала выступивший на лбу пот.
— Кто тебя пустил сюда?! — шепотом заревел Кулик. Не знала, что люди так умеют.
— Степановна сказала, что мама уж не выкарабкается, а так я хоть немного еще побыть с ней смогу, — в глазах девочки стояли слезы, но держалась и не давала им волю.
Погладила взъерошенную макушку.
— Глупости говорит, твоя Степановна. Мы ее мигом на ноги поставим, — сама сказала, а гляжу, еще чуток и опоздали бы. И так похоже по краю ходить придется, души невинные зазывая. — Ты иди пока воды накипяти. Сможешь?
Девочка кивнула, а князь, до того державший Кулика, отпустил.