Он пропустил пару прядок между пальцами, дотронулся до подбородка, ласково погладил шею, заставив задрожать крохотную голубую венку на ключице, и вновь вернулся к лицу.
— Зачем ты ворвалась в мою жизнь, таинственное создание? Завладела сердцем, поселилась в душе, отняла покой.
Раньше я никогда не слышала подобных речей. Да, конечно, Кенаи говорил что-то схожее, но разве его набор слов может сравниться с затаенной нежностью Грея? Разве пустые разговоры могут соперничать с трепетной искренностью любимого мужчины?
Он ласково прикоснулся губами к виску.
— Прекрасная, восхитительная, единственная…
Я наслаждалась лаской, иногда забывая даже дышать от удовольствия.
— Эльдана, — шептал Грей, направляя тропинку из крохотных поцелуев вниз. — У тебя такие красивые губы. Мягкие и соблазнительные. Такие манящие.
Он медленно скользнул к уголку рта, заставляя замереть от упоительных, доселе незнакомых ощущений.
Я полностью отдалась во власть Грея, во власть его умелого, нежного поцелуя. Не хотелось ни о чем думать, ничего решать. Только бы всю жизнь чувствовать эти требовательные губы, сильные руки, порывистое, полное страстного огня, дыхание.
Хотелось всю жизнь быть с ним. Только с ним.
— Грей…
— Тсс, ничего не говори, — прошептал он. — Не надо слов… Лишнее.
И я молчала.
Молчала, позволяя себе быть хрупкой и наивной, манящий и взывающей. Позволяла слушать его бархатный голос, видеть синеву горящих глаз.
— Эльдана…
— Тсс, сам сказал, ни к чему слова…
И даже когда пристальное око луны озарило наши лица, я не отвела взора от любимого мужчины.
Не было длинных разговоров, не было задушевных бесед. В чарующей тишине прошла добрая половина ночи. Грей ласково держал меня за руку, едва касаясь теплыми губами, и изредка проводил ладонью по темным локонам волос, словно навсегда хотел запомнить их шелковистость.
Я сидела, на застеленной бархатом кровати, поджав ноги, и любовалась предрассветным пейзажем, открывающимся из окна.
— Грей, мы не заметили, как начался новый день.
Мужчина вскинул голову и улыбнулся.
— Ты права. Скоро запоют птицы.
И будто в подтверждение его слов тут же раздалась замысловатая трель. Ярко-красная птичка вспорхнула на подоконник и, издав несколько веселых нот, умчалась дальше.
— Я же говорил, — хмыкнул Грей.
Стул, на котором мужчина провел всю ночь, предательски скрипнул. Видно даже ему не понравилась, та невинная отдаленность, в которую переросло страстное начало.
Я вздохнула. Грей оказался самим благородством, истинной мужественностью и благоразумием. Не позволяя поцелуям перерасти в нечто большое, он выбрал несчастный и целомудренный стул. Правда, поставил его вплотную к кровати, но все же…