Все упорно молчат, и так проходит несколько неловких минут. Вновь щелкает дверь, в проеме возникает Айзек. Теперь рдеют щеки уже у меня, и я торопливо опускаю глаза на собственные руки, сложенные на коленях. В следующий раз, когда я бросаю на него взгляд, он сидит на подушечке перед алтарем.
– Очень рад вас всех видеть, тем более что кое-кто сомневался, стоит ли приходить.
Я искоса смотрю на Ал; она не отрывает глаз от пола.
– Вчера мы говорили о детоксификации мыслей. – Айзек лезет в карман рубашки за жестянкой с табаком и начинает вертеть себе сигаретку, ловко управляясь длинными гибкими пальцами. – Сегодняшнее занятие продолжает ту же тему, хотя мы уже не будем касаться привязанностей, гнева или невежества. Поговорим о том, как избавиться от эмоциональных ран.
Я непроизвольно ежусь. Ал далеко не единственная, кому претит делиться личными тайнами с малознакомыми людьми.
– Меня в детстве подвергали физическому насилию. Отчим регулярно давал волю кулакам, – продолжает Айзек. – Ему как кость в глотке была сама мысль, что моя мать родила ребенка от другого мужчины, поэтому он сначала сделал ее беременной, затем настроил против меня. – Айзек умолкает, и его слова повисают в воздухе, словно требуя реакции, однако все молчат. Я гляжу на пол, водя пальцем по рисунку, которым распиленный сучок украсил половицу. – Это испортило жизнь мне, причем на очень долгое время, ну а я, сам того не подозревая, испортил жизнь другим людям.
Он щелкает зажигалкой, и в воздухе расплывается запах тлеющего табака.
– К совершеннолетию я, по сути, стал воплощением любимого дамского лозунга «все мужики – сво…». Вовсю бегал за юбками, но стоило женщине выказать, что она готова обо мне заботиться или, пуще того, хочет более серьезных отношений, я тут же давал деру. Порой они отказывались это принимать, вынуждая меня становиться жестоким. – Он умолкает и смотрит на Айсис, которая сидит, глубокомысленно кивая. – Чужая участливость вставала поперек горла. Я терпеть не мог, когда мне пытались помогать. Приглядывать за мной. Любить. Да катись оно все к черту, считал я.
Айзек запрокидывает голову и выпускает в потолок длинную струю дыма. Слегка покачиваясь взад-вперед, обводит нас взглядом.
– Мне казалось, я защищаю себя тем, что никого не подпускаю близко. Думал, что так никто не сможет сделать мне больно, хотя в действительности все было гораздо хуже. Я сам себя гробил. – Он пожимает плечами. – А потом я встретил вот этих ребят, – он кивает в сторону Айсис, – и начал прозревать. Отправился в Индию, учился у тамошних йогов и понял, как освободиться.