Доктор Оливер слушал, как всегда, спокойно и внимательно, подперев рукой подбородок. Когда я закончила, он ошарашил меня неожиданным вопросом.
– Значит, ты снова встречаешься с Дженсеном Карвером?
У меня глаза на лоб полезли. Как ловко он перешел от обсуждения моих страхов к разговору о том, с кем я провожу время.
– Откуда вы знаете?
Он улыбнулся и постучал пальцем по виску.
– Я – экстрасенс.
Я продолжала вопросительно смотреть на него.
Доктор Оливер вздохнул.
– Окно выходит на парковку. – Он жестом показал за спину. – Я видел, как ты выпрыгнула из его машины.
– О.
– Как бы то ни было, – протянул он, и я слегка улыбнулась. – Когда вы возобновили общение? После ночного нападения? – Когда я кивнула, его пальцы снова скользнули к подбородку. – И как ваши отношения?
Я почувствовала, как тепло расползается по щекам.
– Все хорошо.
– Угу. – Возникла пауза. – Когда ты снова сблизилась с Дженсеном, это пробудило какие-то воспоминания?
Я сжала губы.
Мужчина поднял бровь.
Я снова вздохнула.
– Наверное. Я имею в виду, мне трудно не думать… о нем, но мы стараемся не говорить об этом.
– И напрасно.
Я закусила щеку. Вспоминая, чем закончился наш утренний разговор о Пенне, я бы предпочла не повторять этот опыт.
– Я всегда говорил, что взгляд Дженсена на то, что случилось с Пенном, был бы тебе очень полезен. – Доктор Оливер опустил руки. – Он видит и чувствует это по-другому.
И не то чтобы Дженсен не испытывал никаких угрызений совести. Я знала, что он тоже страдает, но, как выразился доктор Оливер, смотрит на вещи прагматично. Дженсен считал, что, независимо от того, что мы сделали или не сделали, Пенн рано или поздно все равно свел бы счеты с жизнью.
Очевидно, что у Пенна были проблемы с психикой. Даже я это признавала, и со временем мне удалось убедить себя в том, что наш поступок не стал причиной самоубийства Пенна, хотя и подтолкнул его к этому шагу.
– Ты по-прежнему чувствуешь себя виновной в смерти Пенна?
У меня вырвался рваный вздох, когда я встретила взгляд доктора Оливера. Мне, конечно, хотелось солгать, потому что я знала, что если скажу «да», сеанс затянется надолго. Да и время честности истекло.
– Иногда я… забываю об этом. В смысле, не напрочь забываю, просто не думаю об этом.
– Это нормально, Элла.
Я поморщилась.
– Только, по-моему, неправильно. – Я бы предпочла не продолжать, но в глазах доктора Оливера читалось, что он будет ждать до посинения, пока не услышит всю правду. – Я не хочу забывать… Пенна. Он был… моим лучшим другом. Мы выросли вместе. – Мой голос охрип. – Было бы несправедливо просто вычеркнуть его из памяти.