Кто угодно мог прийти за ними и прочитать послание «Ты следущая», так что вряд ли оно предназначалось конкретному человеку.
Тем более что в кладовку заглядывали все кому не лень. И не только учащиеся. Внутреннюю дверь запирали редко, а вход с улицы – только когда заканчивались занятия. Розыгрыш это был или нет, но я сомневалась, что злоумышленника когда-нибудь найдут.
Все указывало на то, что эта выходка, так же, как клоунская маска в моем шкафчике и дохлая птица в сумке Венди, так и останется без последствий, но полиция снова зачастила в школу. В школьных коридорах мелькали полицейские мундиры, на школьной парковке сверкали мигалками патрульные машины.
Нас навещали не только местные копы и офицеры из полиции штата. С ними приходили и люди в штатском – видимо, из федералов, – и мои подозрения подтвердились, когда однажды меня вызвали с урока на очередной допрос.
Ф. Б. Р.
Ничего себе.
В нашем маленьком городке высадился целый десант визитеров. Слетелись газетчики и телевизионщики из окрестных городов и штатов, и я старалась не пропускать ни одного вечернего выпуска новостей, хотя ничего нового узнать так и не удалось.
Дженсен повадился лазать ко мне в окошко. Каждый вечер, с наступлением темноты, он забирался по дереву в окно моей спальни, целовал меня, запирал дверь и выключал свет, после чего тащил меня в постель.
Только по средам все происходило иначе.
Дженсен заходил ко мне через парадную дверь.
Рядом с ним необходимость в снотворном отпала. Рецепт на лекарство так и валялся у меня на столе. Иногда по вечерам Дженсен заходил в гости и, когда мама заглядывала к нам в гостиную, откланивался и возвращался минут через тридцать уже через окно моей спальни.
Дженсен стал моим парнем, а я – его девушкой. Сбылось то, о чем я уже перестала мечтать много лет назад.
Впрочем, не все радовались тому, что мы вместе. Гэвин не разговаривал со мной со дня нашей встречи у доктора Оливера. На уроках английского он садился подальше от меня, не отвечал на мои звонки и эсэмэски. И меня это очень задевало.
Я никак не могла понять – он же сам встречался с Ви, и я не сорвалась на него, узнав об этом. Когда я попыталась объяснить это Линдс во время наших посиделок, она посмотрела на меня, как на умалишенную.
– Это же очевидно, – сказала подруга, потягиваясь на диване. – Ты не стала устраивать ему сцен, потому что видишь в нем друга, но, дорогая, он-то относится к тебе иначе. Потому и бесится.
Я бы с радостью возразила, но время шло, а Гэвин даже не пытался заговорить со мной, так что, похоже, Линдс оказалась права, и меня это угнетало.