И вот теперь ни браслета, ни кольца.
Неужели я переложила их в другое место? Я пробежалась взглядом по комнате в последней попытке отыскать пропажу, но – увы. Все это казалось странным, ведь я всегда бережно относилась к дорогим мне вещам. Смутная тревога терзала меня, когда я закрыла шкатулку.
Я вернула ее на комод, постояла в задумчивости и вышла из комнаты, притворив за собой дверь.
С тех пор как мои родители развелись, субботние обеды с отцом раз в две недели стали традицией. Мы всегда встречались в одном и том же кафе в центре города, садились в той же кабинке и ели одно и те же.
Отец всегда заказывал салат с жареной курицей – без гренок и соуса, – а я не изменяла любимому сэндвичу с сыром на гриле. Мы брали одну на двоих порцию картофельных чипсов, и нам, как завсегдатаям, официантка приносила их на отдельном блюде и ставила посреди стола.
Мои родители слишком рано поженились и произвели на свет малышку Эллу. Папе едва исполнился двадцать один год, а маме – двадцать. Они познакомились в колледже, полюбили друг друга, а спустя четыре года любовь прошла.
– Как начался новый учебный год? – спросил отец, когда принесли заказ, и прошелся пальцами по каштановым волосам.
С учетом всех обстоятельств я бы назвала это седьмым кругом ада[20].
– Да все вроде бы неплохо.
– Твоя мама сказала, что ты пошла на курсы самообороны?
– Да. И там тоже все хорошо. – Я содрала хрустящую корочку сэндвича.
– И ты серьезно подходишь к этим занятиям, верно? – Он опустил голову, пригвоздив меня иронично-суровым взглядом, и я искренне улыбнулась. – Я все еще не похож на отца, у которого есть хоть капля авторитета?
– Не-а.
– Придется поработать над этим. – Папа подцепил кусочек курицы. – Я тут на днях встретил на почте мистера Карвера.
Я почувствовала, как жар румянца заливает щеки.
– Не знал, что самообороне тебя обучает Дженсен, – продолжил отец, и мой мозг начал лихорадочно придумывать варианты того, как избежать этого разговора. – Мистер Карвер, казалось, очень этому рад. Я тоже. Вам двоим давно пора возобновить дружбу.
Я слегка округлила глаза, сосредоточившись на чипсах.
Папа задумчиво жевал.
– Знаешь, – сказал он, направляя на меня вилку. – Тебе совсем не повредит, если ты начнешь заниматься и другими вещами.
Мои глаза сузились, и будь я кошкой, у меня бы уже шерсть на загривке вздыбилась. И еще я бы зашипела.
– Ты о чем?
Он благоразумно сменил тему, но я знала, что это ненадолго.
– Пятно на лице почти исчезло. Как ты, пришла в себя?
– Все в порядке. – Я бросила в рот картофельный ломтик.