Фёдор Терентьевич остановился, чтобы перевести дыхание, и приложился к фляге губами.
– Прошу прощения, – послышался рядом тихий осторожный голос, – у Вас здесь кто-то похоронен?
Фёдор Терентьевич повернулся и увидел перед собой небольшого роста опрятно одетого и согбенного старичка.
– В общем да, – ответил он по-немецки.
– А я здесь недалеко живу и тогда жил, когда в 45-м в наш город вошли советские войска, – продолжал, слегка покашливая, говорить старичок, как бы стараясь не замечать сдержанность со стороны русского ветерана войны. – Раньше здесь не было кладбища, а был городской парк, но когда ваша армия разместила в нашем городе госпиталь, то надо было где-то хоронить умерших. Какая беда. Поверьте, что мы, старшее поколение, очень переживаем, когда приходим на это кладбище. Сколько прекрасных молодых людей лежит здесь. Сколько напрасных смертей. Этого не должно было случиться. Не должна была разразиться эта проклятая война. Это трагедия и для нас, немцев, и для вас.
– А Вы сами воевали? – спросил Бекетов, решив, что не стоит обижать своим молчанием этого на первый взгляд безобидного человека.
– Да, немного, – быстро ответил тот. – Я попал на Восточный фронт, но в январе 1942 года был демобилизован по болезни: отморозил ноги в окопах под Москвой, и у меня развилась гангрена. Хотели отнять ступни, но как-то обошлось. Но с тех пор я уже не могу нормально ходить. Больше ковыляю. А главное меня постоянно мучают боли. С тех пор.
Незнакомец замолчал, почувствовав неловкость за свою возможно неуместную болтливость. Затем, очень тихим голосом поинтересовался: – А Вы тоже были на фронте?
Фёдор Терентьевич наклонил голову, пристально посмотрел в глаза говорившего и с расстановкой ответил: – Четыре года. И закончил войну в Берлине.
– О-о-о, – протянул старичок, видимо, не зная, что нужно ответить.
– А Вас как зовут? – всё же решил спросить своего нежданного собеседника Бекетов.
– Лернер, Франц Лернер, – чуть заикаясь, проговорил тот.
«Странно, какая-то знакомая фамилия, – пронеслось в голове Бекетова. – Я её когда-то слышал. Определённо слышал. Лернер. Именно Лернер. Но вот только где?»
Потом, решив не продолжать разговор, кивнул на прощание незнакомцу и, развернувшись, пошел дальше по направлению к выходу из мемориального комплекса.
Пора было возвращаться в Берлин. Следующий день предполагал множество торжественных мероприятий, которые подготовили для советских ветеранов немецкие товарищи. Друзья из Германской Демократической Республики делали всё, чтобы хоть как-то сгладить у них тяжёлые воспоминания о прошедшей войне.