Ава снова отстранилась. Ее лицо было серьезным, и выражало беспокойство и страх. Она сжала переносицу двумя пальцами о чем-то размышляя, и я ее не торопила. Мне нужно свыкнуться с мыслью, что я рассказала о случившемся. Даже Кэмерон не знает. Хотя, думаю он знает намного больше чем говорит, поэтому мы квиты. Он не хотел меня беспокоить информацией о том, что меня не было дома не просто несколько часов, а я не стану говорить ему о том, что кто-то преследует меня, что кто-то мучает, заставляя вспомнить прошлое, которое я не хочу вспоминать.
− Мне кажется, я пыталась найти что-то…
− Что это значит?
Я неуверенно повела плечом:
− Я вела дневник в школе. Всегда все записывала. И я… одна запись из моего дневника… там было сказано «я нашла ее».
− Что это значит? – снова спросила Ава.
− Не знаю, и я… не уверена, что хочу знать.
Брови Авы взлетели вверх. Она долгое время смотрела на меня задумчивым взглядом, пытаясь собрать историю воедино, потом протянула:
− Давай немного прогуляемся. Я не могу тут говорить об этом – слишком шумно. – Девушка встала на ноги. − Я отвезу тебя в общежитие.
Я неуверенно кивнула, и стала ждать, пока она сходит за своими вещами. Я снова погрузилась в шум кафе, ненавязчивый, приправленный чем-то уютным и теплым. Но когда Ава вернулась, и я заметила, что ее лицо полное сомнений из-за моей истории, моя неуверенность усилилась.
Я боюсь и в то же время хочу знать, что случилось, поэтому выберу оптимальный вариант: когда станет страшно, я тут же остановлюсь.
Мы с Авой вышли из кафе, окунаясь в темную, осеннюю ночь, разбавленную светом уличных фонарей и витрин магазинчиков напротив, и медленно двинулись в сторону небольшой парковки, где, судя по всему, стояла ее машина.
Фольксваген Жук.
Я бросила на Аву взгляд, и она усмехнулась:
− Машина дедушки. Он любезно одолжил ее мне, зная, что скупые родственнички, которые только и ждут, когда он умрет, никогда не позволят мне купить машину.
Ее пренебрежительный тон почему-то ранил меня. Раньше Ава была не такой. Но, мы не виделись, если верить ей, три года. За это время кто угодно может измениться. Я изменилась.
Я неуклюже забралась на пассажирское сидение и пристегнула ремень безопасности, заслужив улыбку Авы:
− Ты ничуть не изменилась. Даже сейчас, несмотря на то что до общежития пути не больше семи минут на моей машинке, ты все равно пристегиваешься. Всегда такая правильная.
Я попыталась улыбнуться, но щеки словно одеревенели, поэтому из-за моей скованности Аве пришлось болтать всю дорогу; о нашем прошлом, которое я, конечно, помнила, о том, как ей было одиноко, когда я исчезла, о различных пустяках, которые произошли за три года, пока меня не было. И вот, когда мы остановились у высоких ворот, ведущих на территорию кампуса, она сказала, глядя прямо перед собой: