А ты мечтаешь об овцах и пирамидах и, не в пример мне, жаждешь осуществить свою мечту. Я желаю только мечтать о Мекке. Тысячи раз я представлял, как пересеку пустыню, как приду на площадь, где стоит священный камень, семь раз обойду вокруг него и лишь потом прикоснусь к нему. Я представляю, сколько людей будет толпиться рядом со мной и как мой голос вплетётся в общий молитвенный хор. Но я боюсь, что меня постигнет ужасное разочарование, и потому предпочитаю только мечтать.
В тот день он разрешил Сантьяго смастерить новую стойку. Не все видят сны одинаково.
* * *
Минуло ещё два месяца — новая выносная витрина сделала своё дело: в лавку валом валили покупатели. Сантьяго прикинул: если так и дальше пойдёт, через полгода он сможет вернуться в Испанию и купить не шестьдесят голов овец, а два раза по столько. Не пройдёт и года, как он удвоит стадо и начнёт торговать с арабами, потому что уже научился сносно объясняться на их языке. После того случая на рынке он уже не доставал из котомки камешки Урим и Тумим, потому что Египет стал для него мечтой, такой же несбыточной, как Мекка — для его хозяина. Он был доволен своей работой и постоянно представлял себе, как победителем сойдёт с корабля на пристань Тарифы.
«Помни: всегда надо точно знать, чего хочешь», — говорил Мелхиседек. Юноша знал. И работал для достижения своей цели. Может быть, на роду ему было написано оказаться в чужой стране, встретить там жулика, а потом удвоить своё стадо, не истратив на это ни гроша?
Он был горд собой. Он многому научился: умел теперь торговать хрусталём, владел языком без слов и читал знаки. Однажды он услышал, как жалуется какой-то человек: одолел такой крутой подъём, а тут даже присесть и утолить жажду негде. Сантьяго сразу смекнул, что это знак, и сказал хозяину:
— Давайте откроем тут что-то вроде чайной.
— Мы будем далеко не первыми и не единственными, — отвечал тот.
— А мы предложим им чай из хрустальных стаканов. Люди получат удовольствие и захотят купить у нас хрусталь. Люди больше всего падки на красоту.
Хозяин довольно долго смотрел на него, ничего не отвечая. Однако ближе к вечеру, помолившись и закрыв лавку, он уселся перед ней на мостовой и предложил Сантьяго покурить наргиле — причудливую трубку, которая в ходу у арабов.
— Скажи мне, чего ты добиваешься? — спросил он у юноши.
— Вы же знаете: хочу вернуться домой и купить овец. А для этого мне нужны деньги.
Старик подложил несколько угольков в наргиле и глубоко затянулся.
— Тридцать лет я держу эту лавку. Умею отличать хороший хрусталь от плохого, знаю все тонкости торговли. Я доволен тем, как идёт у меня дело, и расширять его не хочу. Будешь подавать покупателям чай в хрустальных стаканах — наш оборот вырастет, придётся менять образ жизни.