Этой ночью девица не сомкнула глаз, все сидела у окна, глядела на месяц в серой дымке. Слез в ней не осталось, лишь сердце продолжало щемить.
- Так тому и быть, - шептала она. – По заслугам мне, окаянной. Лана обидела, Богов прогневала.
Но не только ей не спалось этой ночью, Лан тоже мучился. Велес доложился слуге о скорой свадьбе возлюбленной и дал наставленье не мешать. Пущай девица обретет человеческое счастье, а Лану суждено леса оберегать, не создан он для любви. Да и какой жених из чудища? Таким только детей малых стращать. Лан понимал, однако ж, разве сердцу объяснишь? Разве заставишь забыть? Нет… не заставишь…
Часть 14
Утро началось с суеты. Искра все носилась по избе, на мужа ворчала за нерасторопность, еще и сваха пожаловала ни свет ни заря. Только Весна сидела в своей светелке и носа не казала, опостылело ей всё. Да и чего радоваться, когда жених сердцу негож. Отай и силой был наделен, и умом, и красотой, да только Весне не надобно было всего этого, желалось ей только одного – взглянуть еще раз в очи бесовские.
Скоро в светелку пожаловала матушка, она принесла шкуру звериную:
- Пора, голубушка.
Искра расстелила шкуру на сундуке, после завела двух глазок[1] со свадебными нарядами. Когда Весна села на сундук, девы запели и принялись наряжать невесту. Её одели в белую рубаху расшитую красной нитью, а поверх в красный парчовый сарафан, на голову водрузили цветочный венок. Березовым гребешком расчесали волосы и вплели в них разноцветные нити. И пока девицы колдовали над ней, все не переставали протяжно петь обрядовые песни предков, от которых на сердце Весны еще тяжелее стало. Искра заметила тоску в глазах родимой, мать попыталась было вызнать причину, но Весна молчала рыбой, токмо ноздри раздувала от нестерпимой душевной боли.
Когда с нарядами было закончено, сваха отправила в дом Отая гонца, дабы сообщил он о том, что невеста готова.
В доме Старейшины тоже творилась суета, женщины готовили угощенья, мужчины отлаживали телеги. А Отай сидел за большим дубовым столом и смиренно слушал наставленья Судимира. Старик знал, что невеста любви-то в сердце не держит к его сыну, оттого и нравоучал Отая.
- Ты жену люби, да только слабости характера не кажи. Пущай она видит в тебе большую волю, пущай сидит за мужниной спиной тихо. А то знамо дело, с ейным-то норовом. Вон, чуть родичей в могилу не свела. Не давай ей большой свободы.
- Плохо о Весне думаешь, отец. – со смехом ответил Отай. – Она девица добрая.
- Так-то оно так, токмо все ж не забывай о бабской хитрости. Соврут и не покраснеют.