В Кочерово они попали только в полдень. Село было наполовину разрушено. Жителей не оказалось. По-видимому, в уцелевших домах разместилась одна из немецких частей.
— Ни танков, ни пушек, одни машины… — Коля, забравшись на чердак брошенной избы, наблюдал за центром села. — Много санитарных машин… нет, крытые легковушки еще стоят, — небось штабные.
— Основное у них, по-видимому, не здесь, — сказала Вера.
— Подойдем поближе, Веруш…
Однако поближе подойти им не удалось. Едва они вышли из деревни, их заметили. Около одного из домов стояла черная легковая машина. Возле нее, вероятно в ожидании кого-то, прохаживалось двое солдат, жестами приказавших им убираться прочь.
— Подожди, Коля, — придержала мальчика Вера, когда они вышли за околицу, — давай подумаем, что делать дальше.
За дорогой начинался луг, топорщились островки тальниковых зарослей. Пропустив два длинных, крытых пятнисто-зеленым маскировочным брезентом фургона, они перебежали дорогу. На пути оказался неширокий извивающийся ручеек, сверкающий бутылочно-зеркалыюй поверхностью льда. Разбежавшись, Коля соскользнул на глянцевую кромку его, плавно проехался на подошвах. Ледок звонко прогнулся под ним, хрустнул и… Коля оказался по пояс в воде.
— Горе ты мое горькое! — сокрушенно сказала Вера, помогая ему выбраться.
Они вовремя успели схорониться в тальнике. Со стороны дороги послышался гулкий рокот моторов. Из-за поворота выплыла колонна крытых грузовиков, сопровождаемых десятком мотоциклов.
— Боеприпасы, п-похоже… — проговорил Коля, постукивая зубами и дрожа.
— Вот тебе и боеприпасы! — Вера стянула с него сапоги, вылила воду. — Что теперь делать? Так мы задание не выполним…
Коля поник головой, приумолк, Вера собрала оброненную кем-то возле кустов подмерзшую, но сухую солому, натолкала внутрь его сапог.
Переждав, пока стихнет на дороге, они вернулись к домам. Попытались проникнуть в одну из крайних изб. Запертая на замок дверь к тому же была крест-накрест заколочена досками. По счастью, во дворе оказался коровник. Дверь с него, правда, была сорвана, и сильно сквозило в разбитое оконце под потолком. Но сейчас и это было спасением. Вера сняла с себя кофту, платок, как могла укутала мальчика.
— Ну-ка, давай шевелись! Пятьдесят приседаний и передышка. Пятьдесят наклонов — и снова передышка, — приказала она.
Только в сумерках они смогли выбраться на дорогу. И пошли по ней в сторону села Воротного, куда направлялись днем замеченные ими колонны машин.
Одежда на мальчике так и не просохла. Вера подгоняла его, заставляла делать пробежки, если не маячил поблизости свет фар проносящейся машины.