— Не бойся, ты не причинишь ей вреда, она такая же как я. И вообще, пора начинать тренироваться, ведь скоро у нас появятся и свои дети.
Рантаир пару раз шокировано моргнул, а потом его удивленный взгляд резко стал напряженным и испытывающим. Он пристально посмотрел Еве в глаза и хрипло спросил, крепче прижимая тельце ребенка к своей груди.
— Ты носишь моего ребенка?
Ева смущенно потупила глазки, а потом уткнулась лбом в его плечо, стараясь не давить на свисающие ножки Саби, и, пару мгновений простояв молча, подняла голову и, заглядывая в лицо любимого мужа, сказала, счастливо сверкая глазами.
— Я узнала пару дней назад, что через семь месяцев у нас будет такая же, только своя личная девочка. Представляешь?
Рантаир посерел лицом и чуть качнулся, заставив всех троих женщин кинутся к нему и придержать под локти. Наемники молча стояли рядом с довольными усмешками, но прийти на помощь второму наследнику не спешили. Свою жизнь они ценили больше, чем пару возможных синяков от падения у работодателя. Они так и стояли, оцепив женщин и рокшанцев своеобразным кольцом, зорко наблюдая за окружающей обстановкой и единичными случайными прохожими.
Рантаир, надо отдать ему должное, пришел в себя за пару секунд и, сердито посмотрев на Еву, прорычал.
— Я убью Дара, а тебя закрою в спальне, чтобы больше такие новости ты от меня не скрывала.
Он плечом направил ее в нужную сторону и, вымученно улыбнувшись женщинам, кивнул головой охране, что они готовы идти. Их поход длился несколько мучительных минут, в течение которых Ева едва слышно усиленно извинялась за свой поступок и просила не злиться на Дара.
— Понимаю, ты боишься за мою безопасность и здоровье, но и ты пойми, я должна была сама сюда прийти и поговорить с девочками. И беременность — это не болезнь, это вполне естественное состояние женского организма. Тем более, я только два дня назад поняла, что беременна и умоляла иса Дара дать мне возможность самой тебе рассказать эту новость. Прости меня, любимый, но я не считаю, что совершила что-то из ряда вон выходящее, и если ты не перестанешь на меня злиться, сама на тебя обижусь. Вот! И вообще, в моем состоянии вредно волноваться, а ты меня нервируешь тем, что злишься.
— Прости, Аттойя, я больше не злюсь, только не волнуйся, надеюсь, это был единственный и последний раз, когда ты хранишь от меня секреты, тем более такого характера. Вокруг слишком много опасностей разного уровня и много мужчин, способных причинить тебе вред. И нашему ребенку тоже.
Нотацию мужчины прервали слова Женевьевы, которая шла рядом с молчавшей улыбающейся Анитой позади супружеской четы и, не скрывая ехидства и в тоже время радости, затараторила.