– Но? – проявив проницательность, произнесла Дороти.
– Но правильно ли заставлять меня выбирать между имением и Марком?
– Кто говорит, что вы должны выбирать?
– Сестра Амалия. Она говорит, что эта земля священная для женщин, а Марк не верит. Роза требует полнейшего самоотречения верующих. Существуют еще тысячи причин…
Я не из тех, у кого глаза на мокром месте. То, что я редко плачу, вызывало множество кривотолков, особенно тогда, когда было найдено тело Люсьена, но в тот раз я расплакалась. Дороти меня обнимала. Ее перепачканные в краске пальцы оставляли отпечатки на моей футболке. Потом она убрала волосы, спадавшие мне на глаза, оставив на лбу белые полоски.
– Мы будем молиться, – сказала Дороти. – Уверена, выход найдется. Верь Розе.
Я верила Розе. Если произносить ее имя слишком долго, то в конечном счете ты останешься с ржавчиной… с ржавчиной и облупливающейся краской.
* * *
Мои воспоминания пестрели подобного рода сценами, пока я гуляла по окрестностям, впрочем, мои прогулки не были бесцельным хождением. Я искала не только талисман Люсьена, но и зеленый свитер, который так и не нашли. Возможно, полицейские собаки и обнюхали все мои поля, уткнувшись в землю носом и помахивая хвостом, но никто не знает эту землю лучше меня, все ее сокрытые от посторонних глаз тропинки и дорожки среди подлеска. Сегодня я прошлась по старым фазаньим загонам. Каждый сгнивший мешок, прикрытый листом рифленого железа, казался мне рукавом, каждая ворсинка шпагата для обвязки тюков, зацепившаяся за колючую проволоку, могла оказаться путеводной нитью. Теперь я шла, не обращая внимания на бескрайнее небо, раскинувшееся надо мной. Я вглядывалась в мельчайшие детали того, что находилось у меня под ногами, то и дело попадая впросак: зелень камыша… тень в форме висящего свитера… пустой мешок из-под корма, хлопающий на ветру… Впрочем, человеческое зрение зависит от того, что ты хочешь увидеть. Я всматривалась в окружающий мир в поисках мужского зеленого свитера.
Погруженная в созерцание, я дошла до конца поля. Здесь охранники спилили ветви деревьев, что низко нависали над электрооградой, тянущейся вдоль леса. Отпиленные ветви они оттащили от ограды подальше в поле и там их оставили. Видно было, что «зачистка» еще не закончена, но я там не увидела ни одного солдата за работой. Я присела на одну из толстых ветвей лицом на юг, подставляя его теплым лучам солнца, рассеянно мотая ногой в воздухе и вынуждая муравьев из-за этого нервно суетиться. Я представила себе, как Марк внимательно стал бы разглядывать эти ветви, вполне пригодные для того, чтобы стать дровами.