– Ну, мы неплохо провели время. Правда, Люсьен?
Пожалуй, и до Люсьена амбар не отличался чистотой и порядком, но сейчас повсюду на полу были разбросаны сотни клочков бумаги, которую Марк использовал, чтобы заправлять принтер. На каждом рукой Люсьена было что-то нацарапано. По-видимому, внук перешел к скоростному рисованию. Я подняла один листок… другой… третий… Один и тот же мотив. Люсьен сказал, что он писал букву «М».
– Первая буква слова «мама», – объяснил Марк.
– Лучше я отведу Люсьена спать, – предложила я.
Внук насупился:
– Я не хочу спать. Я не буду спать сегодня ночью. А ты ложись спать. Уходи!
Соскочив со стула, Люсьен принялся толкать меня где-то в области коленей.
– Уходи, бабушка Р! Уходи отсюда.
Марк, приподняв брови, смотрел на меня.
– И я пойду к Веллспрингу снова, когда тебя там не будет! – кричал Люсьен. – Озеро не твое! Всякий может к нему пойти, когда захочет. Так мне сказал Марк.
Муж потрогал мокрые джинсы, затем взял с кровати свой старый зеленый свитер и, натянув через голову на Люсьена, принялся подкатывать ему рукава.
– Это похоже на большое платье, – простонал внук.
– На дворе холодно, – возразил Марк, а затем легко приподнял ребенка своими сильными руками.
Люсьен положил голову ему на плечо.
– Я тебя отнесу.
Маленький мальчик и мужчина проделали свой путь по покрытому изморозью двору. Я, спотыкаясь, брела за ними. Марк отворил дверь, вошел в дом, пронес Люсьена наверх, а затем сел на краешке его кровати так, словно ничего не изменилось с тех пор, как внук был совсем маленьким и жил вместе с нами в Лондоне.
– Можно рассказать бабушке нашу тайну? – спросил Люсьен.
Он потер глазки и потянулся за любимой уточкой. Я стояла в дверях. Голос любил чужие тайны.
«Что за тайна?» – спросил Голос, и я озвучила его вопрос.
– Ну уж нет, – произнес Марк.
Люсьен, соглашаясь с ним, замотал головой.
– Но мы можем сказать ей, что приготовили для нее ужин, – сказал Марк. – Мы подумали, что ты очень устанешь, ведь сегодня тебе пришлось много ходить. К тому же у тебя в последние дни, полагаю, не было времени, чтобы правильно питаться.
Люсьен крепко держал в руках свою игрушку.
– У меня есть много тайн, бабушка Р.
Ребенок находился в ужасном состоянии – излишне возбужденный и ужасно уставший одновременно. Он был уже очень сонный, поэтому я решила отойти от заведенного порядка вещей и оставить его в зеленом свитере Марка. Я стащила с его ног кроссовки, развязала узелок на кожаном ремешке, на котором на шее висела маленькая деревянная роза, осторожно положила талисман на прикроватный столик, поправила пуховое одеяло и поцеловала внука в лобик. Один поцелуй. Последний поцелуй. Иудин поцелуй. Люсьен нервничал, поэтому при свете ночника я прочитала ему историю Ноя, позволяя скрытому ритму заполонить ночь, привести в надлежащий вид день, что минул, и подарить радугу грядущему дню. Когда внук начал дышать ровнее, а его красивые глаза закрылись, я попросила у Розы благословить Люсьена и на цыпочках вышла из комнаты. Я почти до конца закрыла дверь. Так я делала всегда. А потом я ушла. Я тогда еще не знала, что не просто ухожу, а покидаю его.