Я пошла ужинать к Марку, потому что ужин мне готовил Люсьен. А еще я ужасно устала и мне просто необходимо было, чтобы что-то физическое привязало меня к земле после минувшей безумной недели. Кроме того, я волновалась за Марка. Уж слишком отчаянное выражение то и дело мелькало на его лице в ту ночь. Часть меня до сих пор его любила. Он все же вернулся ко мне… И не стоит забывать, что прежде я была в него по-настоящему влюблена. Это должно было выглядеть, словно оливковая ветвь примирения, хотя сейчас, в свете всего случившегося, это скорее напоминает терновый венец.
Мы сидели, словно супружеская пара в снятом на праздники коттедже, словно люди, которые вдруг обнаруживают, что у них появилось слишком много свободного времени, а вокруг слишком тихо. Марк и Люсьен приготовили суп с пастернаком. Я медленно ела, ощущая, что суп камнем ложится в моем съежившемся желудке. Я попыталась отказаться от вина, которое он привез. Марк сделал большой глоток, он явно набирался храбрости.
– Было время, – начал муж, – когда ты пыталась меня убедить в том, что надо все продать и уезжать отсюда, пока не поздно. Я отказался. Теперь я понимаю, что ошибся, Рут. Да, я приехал сюда из-за Люсьена, когда услышал его голос по телефону, но я давно хотел сюда приехать и поговорить. И сегодня ночью я говорю «да». Давай возьмем столько, сколько нам дадут, и уедем… начнем заново в каком-то другом месте. Возможно, еще не слишком поздно.
Он оторвал взгляд от своего стакана. В глазах застыли ранимость и боль. Он прикрыл глаза, ожидая моего ответа.
– Уже слишком поздно, Марк, – сказала я. – Теперь я не могу отсюда уехать.
Мы снова сидели и молчали. Мы думали не о наших разногласиях, а о том, что раньше нас объединяло. Теперь же мы превратились в служителей, работающих каждый в своем парке аттракционов.
Марк принялся убирать со стола, производя страшный звон ножами и тарелками. Наконец он вновь вернулся к тому же вопросу, который, по всей видимости, не давал ему покоя.
– А что дальше? – спросил он. – Ты собираешься оставаться в Велле до конца жизни? С ней оставаться? И ничто не сможет переубедить тебя отсюда уехать?
– Только если такова будет воля Розы.
– Розы или Амалии? Вот, значит, как обстоит дело. Ты позволишь ей вычеркнуть из жизни двадцать лет нашей любви?
– Такова воля Розы! – настаивала я.
– А как же Люсьен? – спросил он, стоя ко мне спиной.
– Велл всегда будет рад Люсьену, а Люсьен – Веллу. Он – будущее. Роза близка ему. Я это чувствую.
– Думаешь, Энджи с тобой согласится?
– Не впутывай ее в это! – закричала я на него.