Запустив сковородой в раковину, Марк повернулся ко мне:
– Ты сама себя обманываешь. Я понятия не имею, насколько реальна твоя Роза, но я уверен, что ты сама себя обманываешь. Сестра Амалия ненавидит Люсьена, по-настоящему ненавидит. Ты сама это видела сегодня у Веллспринга. Иногда я начинаю бояться того, что может сделать с мальчиком эта религиозная фанатичка. Посмотри правде в глаза. Наследование земли мужчиной противоречит их представлениям. Твой внук – всего лишь препятствие на дороге в их долбаный рай.
Во рту у меня пересохло. Я оглянулась через плечо на дверь.
«Он уже и раньше распускал кулаки», – сказал мне Голос.
– Не уходи сейчас, – потребовал Марк, но потом отступил и вытянул вперед руки так, словно перед ним стояла вампирша. – Не дави на меня слишком сильно, Рут. Ты слишком давишь на людей…
– О чем ты?
– Ты свела нас вместе, меня и Люсьена, а затем разделила так, словно ты наш кукловод. Я люблю тебя, Рут. Я люблю его. Все пошло не так. Надо все вернуть на прежние места, так, как было раньше.
– Пожалуйста, я не понимаю…
– В последнее время ты вообще мало что понимаешь. Я уже говорил это раньше: ты не сможешь иметь все.
Внезапно угроза исчезла из его голоса. Марк разрыдался. Тело его начало сотрясаться. Я подошла к нему, обняла, прижала голову к его вздрагивающей груди. Все, что мне оставалось, – молиться, и Роза наполнила комнату лепестковым ароматом мира. Некоторые люди говорят, что этот запах возникает и при появлении привидений.
Марк крепко меня обнял. Я ощутила бедром, как он возбуждается.
– Последняя ночь, – сквозь слезы попросил он. – После стольких лет любви всего одна ночь. Пожалуйста.
Извиваясь всем телом, я освободилась от его объятий и отрицательно замотала головой.
– Хватит! – произнес он и тоже отступил. – Уходи. Утром все прояснится.
Когда я уже подошла в двери, он вдруг крикнул мне вслед:
– Нет, постой! Ты должна задержаться.
Марк открыл дверцу духовки и вытащил оттуда яблочный пирог.
– Люсьен никогда нам не простит, если мы забудем об этом его сюрпризе. Ради внука придется съесть пирог.
То была моя тайная вечеря, этот пирог, который испек Люсьен. Если бы я знала это, то отдала бы вечную жизнь за право еще раз отломить ложечкой кусочек пористого теста, собрать на него теплый желтоватый крем и отправить себе на язык. Я бы продала душу за его легкость и сладость. Я бы предложила яйцам и муке, сахару и яблокам стать частью меня, раствориться в моем теле, смешаться с моей слюной, перевариться моими ферментами, отправиться в путешествие в составе моей крови, пока пирог, который он испек, войдет в каждую клеточку моего тела.