Рейес поднял руку:
– Встретимся через три дня.
– Но, ваше высочество…
– Распорядитесь, чтобы королевский пресс-секретарь добавил этот пункт в список моих дел в Париже. – Рейес повернулся к Жасмин, подмечая, что она снова побледнела: – Мисс Николс подберет пять кандидатур. Пусть они прилетят в Париж для собеседования. Я проведу его после деловых переговоров.
– Вы собираетесь это сделать? – Ее лицо ничего не выражало, но глаза стали огромными.
Почему-то это не давало ему покоя. Рейес заставил себя отмахнуться от непонятного ощущения.
– Ради своего народа? Да.
Жасмин глубоко вздохнула и взглянула на свои скрещенные руки.
Рейес вскочил. Ему казалось, что его осудили и сочли виновным, а вокруг его шеи обвилась петля.
– Три дня, господа.
– Да, ваше высочество.
В этот момент Рейес ненавидел свой титул. Ненавидел ответственность, лежавшую на его плечах. Но, несмотря на противоречивые эмоции, он не мог забыть, что обязан подарить людям надежду на лучшую жизнь. И он исправит свои ошибки.
– Ты разделался бы со мной, если бы сказал им?
Вопросы крутились в голове Жасмин уже несколько часов. Особенно один, но она не решалась задать его прямо.
Рейес взглянул на нее:
– Что сказал?
– Что я виновата…
– В исчезновении договора?
Жасмин вскинула голову. Она все еще не пришла в себя от удивления, когда Рейес присоединился к ней за ужином, более того, остался на террасе после того, как они отведали изысканные закуски. Хотя ужин прошел в молчании, собственная судьба почему-то волновала ее уже меньше.
Она сжала бокал с красным вином и взглянула на заходящее солнце, чтобы не смотреть на чеканный профиль Рейеса Наварре.
– Если бы я сказал, ты уже была бы на пути в тюрьму с самим строгим режимом. В моем королевстве подобное преступление считается государственной изменой.
Сердце ее остановилось, ладони вспотели.
– Разве я не отправлюсь туда рано или поздно? Чтобы получить постоянный загар.
– Может быть. Но ты в силах отсрочить заточение. До приезда в Рио я пытался провести в совете закон, запрещающий содержание мужчин и женщин в одной тюрьме. Этот закон не утвердили.
– У вас мужчины и женщины содержатся в одной тюрьме?
Рейес пожал плечами:
– Прежний совет считал, что все преступники одинаковы.
По спине Жасмин пробежал холодок.
– Но это… варварство!
– Они не понимали, что превращают людей, которых можно перевоспитать, в монстров. Так ты жалеешь, что я умолчал о тебе?
Она покачала головой:
– Нет. – Их взгляды встретились. То, что Рейес увидел в глазах Жасмин, заставило его поднять бровь. Она быстро отвернулась. – Я… Спасибо.