Внизу Надин открывает кому-то дверь, и Спад заливается лаем. Наверное, почту принести.
– Грэм, что насчет Броудхерста и Хэнтсов?
– Они разводятся. Хозяин не захотел сбавлять стоимость. Вы же знаете этих клиентов – они думают, что мы думаем, будто они всеми силами хотят продать дом.
– Вообще-то, они и правда всеми силами хотят продать его, – говорит Люси.
– Муж просадил все деньги на скачках. Мы с его женой премило поболтали за чаем, и…
Уорд прерывает его:
– И какова твоя предварительная цена?
– Два миллиона. Как ты и советовал, я стараюсь быть оптимистом.
– С тех пор как я стал вашим директором, Грэм, это твое самое разумное предложение.
– Я уже составил письма с предложением цены. Одно для него, одно для нее – они не общаются, – добавляет довольный Грэм.
Уорд спрашивает:
– Кто-нибудь еще подал заявку на этот дом?
– «Б и Г», «Андерсонс», «Данн и Кокс», но думаю, что выберут нас. Мы очень сильно сблизились с бедняжкой, у нее еще сейчас как раз климакс…
– Держи меня в курсе, Грэм, – говорит Уорд, отметая эту тему для разговора. – Миссис Робертс, «Сент-Олбанс»?
Миссис Робертс обожает проводить время в своей теплице.
– Предложения уже поступали, но она еще думает, – говорю я. И вспоминаю ту женщину в метро, с татуировкой-дельфином.
– Я поговорю с ней.
Уорда это устраивает.
– Тогда все свободны. Хорошая работа, ребята.
– Неужели Уорд только что нас похвалил? – шепчет Грэм, когда мы остаемся с ним вдвоем в конференц-зале. – И по-моему, наш суровый босс на кого-то тут запал.
– Не говори чепухи.
– Почему женатый мужчина не может влюбиться, Дженьюэри?
– Да, но…
– Все мы люди. Я все время заглядываюсь на других мужиков, но это же не значит, что я не люблю своего Ника, и…
Грэм замолкает – снизу слышатся крики.
– Вон, я сказал! – кричит Уорд. – Сейчас же.
– Но Уорд, – отвечает Спенсер. – Я же только мимо проходил.
Дверь захлопывается.
Мы с Грэмом выскакиваем из офиса и видим, что Надин спряталась за столом, а Уорд кричит на нее:
– Я ведь просил не впускать его и не позволять ему шастать по офису!
– Но он всегда заходит к Дженьюэри.
– И долго он тут был?
– Не очень. Принес немного круассанов.
Она протягивает ему замасленный бумажный мешок.
– Сколько? Пять минут? Час? – не унимается Уорд.
– Уорд, – кричу я с верхней ступеньки.
Он не оборачивается, а только поднимает руку, словно предостерегая меня, чтобы я не сказала лишнего или подошла ближе.
Надин бледна как мел. И напугана. Я думаю, мы все напуганы.
– То есть достаточно долго, чтобы нанести максимальный ущерб, – заключает Уорд, врываясь в наш офис.
– Я уверена, он бы не стал… – начинает Надин и запинается. Она смотрит на меня беспомощно, почти в слезах. Я спускаюсь.