Потому что меня не будет рядом, чтобы рассказать свою версию истории. Версию, которую я хочу, чтобы полиция услышала. Версию, которая освободит тебя ото всех нарушений. Если я убегу, то они смогут арестовать тебя вместо меня. А если мы сбежим оба, то выставим себя соучастниками, и все будет кончено.
Но я ничего не говорю и просто прижимаю ее сильнее в надежде, что она мне поверит.
Звук сирены заставляет нас обоих подскочить. Мая спрыгивает с кровати и пытается добраться до двери. Я останавливаю ее, и она начинает плакать.
— Нет, Лочи, нет! Пожалуйста! Позволь мне спуститься вниз и объяснить! Так все выглядит гораздо хуже!
Мне нужно, чтобы все выглядело хуже. Нужно, чтобы все выглядело настолько плохо, насколько это возможно. С этого момента я должен думать как насильник, вести себя как насильник. Доказать, что я удерживал Маю против ее воли.
На улице усиливаются звуки хлопающих дверей машин. Вновь звучит истеричный голос мамы.
Хлопает входная дверь. Тяжелые шаги в коридоре. Мая щурит глаза и цепляется за меня, тихо рыдая.
— Со мной все будет в порядке, — я отчаянно шепчу ей на ухо. — Это всего лишь протокол. Они арестуют меня, чтобы только допросить. Когда ты скажешь им, что не хочешь выдвигать обвинения, то они просто отпустят меня.
Я крепко держу ее, поглаживая волосы, надеясь, что однажды она поймет, что однажды она простит меня за ложь. Стараясь не думать, стараясь не паниковать, стараясь не колебаться. Громкие голоса снизу, в основном мамы. Звук множества шагов на лестнице.
— Отпусти меня, — быстро шепчу я.
Она не отвечает, все еще прижимаясь ко мне, головой зарываясь в мое плечо, руками крепко обвивая мою шею.
— Мая, отпусти меня, немедленно! — Я пытаюсь отцепить ее руки от себя. Она не отпустит. Она не отпустит!
Стук в дверь заставляет нас обоих резко подпрыгнуть. За шумом следует резкий, властный голос:
— Это полиция. Откройте дверь.
Мне жаль, но я только что изнасиловал свою сестру и удерживаю ее здесь против ее воли. Я не могу быть так любезен.
Они делают мне предупреждение. Затем слышится первый удар. Мая издает испуганный крик. Она все еще не отпускает меня. Мне жизненно важно повернуть ее так, что когда они войдут, то увидят, как я держу ее спиной к себе, прижимая ее руки к бокам. Еще одна трещина. Дерево вокруг защелки трескается. Еще один удар, и они войдут.
Я со всей силы отталкиваю Маю от себя. Я смотрю ей в глаза — ее красивые голубые глаза — и чувствую нахлынувшие слезы.
— Я люблю тебя, — шепчу я. — Мне так жаль! — А потом я поднимаю правую руку и со всей силы ударяю ее по лицу.