Кухонный нож, который я хранила под стопкой бумаг в ящике стола, я спрячу под пальто. Я лягу на сырую траву, буду смотреть на усеянное звездами небо, а потом подниму нож. Я точно знаю, что нужно делать, чтобы все закончилось быстро, так быстро — так же, как было и у Лочена, я надеюсь. Лочи. Мальчик, которого я когда-то любила. Мальчик, которого я люблю до сих пор. Мальчик, которого я продолжу любить, даже когда моя роль в этом мире тоже закончится. Он пожертвовал своей жизнью, чтобы избавить меня от тюремного заключения. Он думал, что я смогу присматривать за детьми. Он думал, что я сильная — достаточно сильная, чтобы продолжить жить без него. Он думал, что знал меня. Но он ошибался.
В комнату влетает Уилла, заставив меня подпрыгнуть. Кит причесал ее длинные золотистые волосы, вытер лицо и руки после завтрака. Ее детское личико по-прежнему такое милое и доверчивое, что мне больно смотреть на нее. Интересно в моем возрасте, она по-прежнему будет похожа на меня? Надеюсь, кто-нибудь покажет ей фотографию. Надеюсь, кто-нибудь расскажет ей, как сильно ее любили — Лочен и я, — несмотря на то, что она сама этого помнить не будет. Из всех троих она, скорее всего, полностью восстановится, забудет, и я на это надеюсь. Возможно, если они позволят сохранить хотя бы одну фотографию, какая-то ее часть освежит ей память. Возможно, она вспомнит игру, в которую мы играли, или забавные голоса, которыми я говорила перед сном за различных персонажей из ее книжек.
Она медлит в дверях, не зная, пойти ли ей вперед или отступить назад, очевидно, отчаянно желая что-то мне сказать, но боясь.
— Что такое, моя дорогая? Ты такая красивая в этом платье. Ты готова идти?
Она, не моргая, смотрит на меня, как будто пытается оценить мою реакцию, потом медленно качает головой, ее большие глаза наполняются слезами.
Я опускаюсь на колени и протягиваю руки, она бросается в них, ее маленькие ладошки прижимаются к глазам.
— Я н-не хочу… я не хочу идти! Не хочу! Я не хочу прощаться с Лочи!
Я прижимаю ее ближе к себе, ее маленькое тельце тихонько всхлипывает, и целую ее влажную щеку, глажу по волосам, раскачиваю взад и вперед.
— Я знаю, что ты не хочешь, Уилла. Я тоже не хочу. Никто из нас не хочет. Но нам нужно, нужно попрощаться. Это не значит, что мы не сможем навещать его могилу на кладбище, это не значит, что мы не сможем по-прежнему думать о нем и разговаривать о нем, когда нам захочется.
— Но я не хочу идти, Мая! — плачет она, ее всхлипывающий голос почти умоляет. — Я не собираюсь с ним прощаться, я не хочу, чтобы он уходил! Не хочу, не хочу, не хочу! — Она борется со мной, пытаясь вырваться из рук, отчаянно избежать испытания, окончания всего этого.