— Предал? Нет, я не предавал Ирму. Просто однажды мне надоело врать, и я всё ей рассказал. А она посчитала правду предательством.
— Какую правду? — Олеся присела на подоконник. — Что она фригидная жаба и ты с удовольствием предпочтёшь ей другую?
— О чём вы? — удивился Павел. — Я никогда не говорил Ирме ничего подобного. Да и другой у меня не было. Ирма всегда была и остаётся единственной в моей жизни. Именно этим и воспользовалась Марина Викторовна.
— Марина?! Зачем? — что-то смущало её в словах Павла. Выходит, Мари врала ей, но зачем?
— Всё просто, — усмехнулся Павел и сел за стол. — Марина Викторовна хотела знать о каждом шаге своей дочери, а я стал идеальным надзирателем.
— То есть?
— Мы заключили сделку. Пришлось, — виновато добавил Павел, уловив осуждающий взгляд собеседницы. — Карьера моей матери тогда целиком и полностью зависела от Марины. Поэтому я согласился шпионить за Ирмой. Мы встречались, потом некоторое время жили вместе и я не заметил, как полюбил Ирму. И тогда я понял, что не могу больше ей врать. Я всё ей рассказал. Если бы я знал, что Ирма беременна…
— То что? Не признался бы?
— Не знаю, — Павел пожал плечами. — Всё могло быть по-другому.
— Не могло, — сухо возразила Олеся. — Только связав свою жизнь с Алексом, Ирма стала по-настоящему счастливой и свободной.
Павел усмехнулся. Как-то нелепо звучали эти слова по отношению к запертой в психушке женщине. Нелепо и неправильно.
— Хватит болтовни, — Олеся встала. — Я хочу знать, где Ирма и как я могу её оттуда вытащить.
Глава 15. Третья годовщина
Сентябрь, 2011 год.
Алекс видел, как много людей приехало на кладбище. Длинной процессией они неторопливо входили в ворота и терялись среди бесчисленного множества крестов и памятников. Одетые в чёрные одежды и нацепившие на лица траурные «маски» они словно только хоронили кого-то, хотя прошло уже три года. Три долгих года со смерти Алексея Туманова, на чью могилу пришли эти гости.
Алекс усмехнулся. Так странно, но на самих похоронах не присутствовало столько народу, скольких он собрал в свою третью годовщину.
Мелкий дождь зашелестел в хвое сосен. А на дороге недалеко от въезда на кладбище остановилась вишнёвая Ауди Серёги Корзина. Ему тоже Алекс отправил приглашение на кладбищенское рандеву, но Серёга упорно не хотел туда идти. Сидел в машине и так же, как он сам, наблюдал за прибывшими гостями. Почему? Совесть замучила? Или просто хотел посмотреть, кто собрал всех здесь сегодня? Не выйдет — Алекс так точно не намеревался туда идти. Зачем? Он там уже был и не единожды. И потом быть узнанным кем-то из старых знакомых не входило в его планы. По крайней мере, сегодня. Да и видеть лица изображающих скорбь об ушедшем друге не хотелось. Всё это лишь фальшь. Обман, игра на публику. Никто не скорбит о Туманове: ни о настоящем, чьи останки Алекс перезахоронил спустя почти двадцать лет; ни о том, чья фотография висит на мраморном памятнике. Пожалуй, только Леська действительно горюет. До сих пор. Она и приехала в числе первых. Она вообще слишком часто сюда приезжала.