— Извините, Виктор Афанасьевич, это теперь улика. — Один из находящихся в палате мужчин аккуратно, но непреклонно оттеснил доктора от вещдока. — Анализ мы сами сделаем.
— Да пусть ответит, мразь, мне же время дорого! — не унимался Шаврин. — Может, вообще надо антидот какой вводить! Мало ли что там!
— Сволочи, отпустите! Я же ничего не делала! — визжала Вержбицкая, извиваясь в руках задержавших ее мужчин. — Ненавижу, всех ненавижу!!!
— Что?! В шприце?! — разъяренный Шаврин не давал оперативникам вывести женщину, держа ее практически за глотку. — Я спрашиваю!!!
— Блокиратор! — практически выплюнула растрепанная Ирина Валерьевна в лицо доктору. — Лечите теперь эту дрянь, может, что и выйдет! — жуткий сумасшедший хохот дамы эхом понесся по отделению. Впрочем, на шум и крики уже сбегалось отовсюду куча народа, так что эхо уже приготовилось отражать новые крики.
— Дрянь! Мразь! Всю жизнь мне сгубила!!! — орала Вержбицкая, пытаясь дотянуться до безучастной больной. — Ненавижу!!!
Оперативникам, наконец, удалось вывести рьяно сопротивляющуюся женщину в коридор, но и оттуда долго еще слышались ее крики.
— НЕНАВИЖУУУУУ!!!
Шаврин смотрел на несчастную пациентку, недоумевая, как она, ни разу вживую не повстречавшись с администраторшей, могла вызвать такие чувства. В том, что они раньше не встречались, до сегодняшнего вечера доктор мог бы наверно поклясться на Библии, так как Вержбицкая присутствовала при приеме новой пациентки и никаким жестом или гримасой не выдала своих чувств. Впрочем, ей успешно удавалось и далее скрывать свои эмоции, выдавая их за сопереживание судьбе впавшей в кому целительницы, так что клясться, наверно, было бы опрометчиво. С любой другой пациенткой ее номер прошел бы, и Виктор Афанасьевич вряд ли бы стал проверять кровь больной на наличие блокиратора, но с девушкой, к которой проявляет интерес ПГБ, Шаврин решил быть особо внимательным. Не зря.
Что ж, может ПГБшники, вызванные им при подозрении на милейшую Ирину Валерьевну, и поделятся с ним результатами расследования, но сейчас предстояло срочно убрать капельницу и отправить содержимое на анализ. И надеяться, что вред, нанесенный пациентке, обратим.
Интерлюдия 14.
Григорий медленно брел по коридору, обводя пальцами узор на дубовых стенных панелях. В этом крыле монастыря все убранство отдавало мрачной сдержанной роскошью, но обстановка не давила на мужчину. До аудиенции оставалось еще минут десять, и можно было спокойно поразмышлять.
Кто из гвардейцев не мечтает совершить подвиг? Чтобы встать потом перед залом восхищенных зрителей и получить высшую награду из рук первого лица империи? И чтоб потом все друзья завидовали, а красивые девушки любили и сами падали в руки (а лучше в кровать)… Или другой вариант: посмертно: все строго, оркестр, флаг, суровые товарищи несут гроб, за ним процессия из семьи, череда безутешно рыдающих спасенных, опять же девушки с платочками у глаз, прощальный салют… Не будем лукавить, проскакивали такие мыслишки у молодого военного. Но и в страшном сне не могло ему присниться, как это будет на самом деле.