Многие дети обмотали тканью лицо, чтобы сделать себе маску. Эти временные маски давали только ощущение защищенности, но идея дышать через холщевую ткань заставляла меня ужаснуться.
Самый старший мальчик протолкнулся вперед. Отец наклонился вперед и стал говорить с ним. Мальчик пытается выхватить яблоко из корзины. Один из охранников отца напрягся и положил руку на мушку, но отец только улыбается и указывает головой в конец очереди. Мальчик смотрит на стремительно уменьшающиеся фрукты и выстраивающихся позади ребят, некоторым из которых не более пяти лет.
— Аравия, — позвал папа, — купи еще яблок.
Я покупаю все яблоки и тащу их к отцу. К тому времени, когда мальчик, который протолкнулся вперед, опять становится первым в очереди, за ним выстроилось еще много детей. Отец вручает ему яблоко и монетку, и мальчишка уходит, светясь от счастья.
Я отвожу взгляд от отцовского милосердия, отвлеченная маленькой девочкой. Она два раза кусает свое яблоко, а потом осторожно кладет его в карман. Трудно представить, что она хочет сохранить яблоко для другого, хотя еще тяжелее представить, что она сохранила яблоко для кого-то более голодного, чем эта малышка. Я хотела дать ей второе яблоко, чтобы она смогла доесть первое, а другое забрала домой. Я смотрела на нее, но там было так много детей. Я потеряла ее из вида.
Когда охранники увидели, что папа отдал последний фрукт, они окружили нас и поспешили увести прочь от протянутых рук. Отец мельком взглянул на яблоко в моих руках и поднял одну бровь, но ничего не сказал. Бок о бок мы шли вниз к гавани.
Мы проходили мимо многочисленных красных кос, развешанных на дверях зданий. И затем одна черная коса. Умно вывесить символ восстания так близко к символу болезни. Если вы его не ищите, то и не заметите различие.
Вода в гавани пахнет солью, рыбой и смертью. Новенький пароход «Открытие» такой блестящий и чистый среди отходов нефти. Я рассматриваю судно: медное оборудование, большое колесо, которое будет крутить капитан; я верчу холодное яблоко, перекидывая его из одной руки в другую.
Папа пристально смотрит на волны.
— Случилась кое-что неожиданное, — говорю я.
Я борюсь со словами. Трудно держать все в себе. Эйприл ушла. Мама — не вариант. Элиот просто посмеялся бы. И, конечно же, я не могу поговорить с Уиллом. Остается только папа.
— Твоя мама сказала, что ты влюбилась.
От такого сюрприза я потеряла дар речи.
Влюбиться — самое большое предательство моей клятвы Финну.
— Скажи мне. — Это был приказ, но его голос оставался мягким. Так же он говорил, когда мы были детьми.