Король-мальчишка снова посмотрел через плечо. Затем в безупречном движении повернулся и, бормоча извинения, начал пробираться сквозь толпу.
Тарик, подобно всей остальной знати, не сомневался – халиф был на пути к Шарзад. Едва халиф успел исчезнуть из виду, как началось бурное обсуждение. Менее щепетильные начали принимать ставки на то, как скоро у Хорасана появится новый наследник престола.
Султан Парфии слушал навострив уши… с пренебрежительным взглядом.
Тарик выдавил из себя улыбку сквозь волны гнева и мучений. Через некоторое время он уже не мог терпеть это. И повернулся на пятках.
– Куда вы собрались? – спросил капитан аль-Хури.
Тарик быстро придумал ответ:
– Я забыл мою манкалу в комнате.
– Думаю, мы сможем найти одну для вас.
Тарик с виноватой улыбкой отрицательно покачал головой.
– Зорая – очень темпераментная птица, существо привычки. Скажите, где я могу к вам присоединиться, и охранник покажет мне, как туда пройти.
Взгляд капитана аль-Хури пробежал по лицу Тарика.
– После того как лошадей оседлают, их будут ожидать на дорожке у королевских конюшен.
Тарик, кивнув, сделал жест в сторону охранника.
– Тарик Имран аль-Зияд?
– Да, капитан аль-Хури?
– Эта конкретная манкала действительно настолько важна?
Тарик усмехнулся, его серебристые глаза сияли.
– Да, если я собираюсь выиграть.
* * *
Шарзад остановилась перед каллиграфическими надписями, изучая замысловатый наклон и тонкие росчерки в каждом из мазков художника. Чернила множества разных цветов кружились по пергаменту, даруя жизнь словам на странице.
Над ней тонкие потоки света лились сквозь все окна купола Большой галереи, сверкая серебром и золотом. Позолоченные лучи, образуя ореол, тянулись через весь купол к девяти карнизам, каждый выступ которых соединялся с желто-дымчатой мраморной колонной высотой от потолка до пола.
– Эта надпись совершенно нечитаемая, – пожаловалась Деспина, глядя через плечо Шарзад.
– Я думаю, это очередное стихотворение о любви, – улыбнулась Шарзад.
– В чем смысл учиться так красиво писать, если никто не может расшифровать твои слова?
– В них выражение чувств. Полагаю, это эмоциональное состояние художника, начертавшего стих.
– Так, значит, стихотворение сделало его безграмотным?
Шарзад рассмеялась, и мелодичный звук вознесся к куполу, отражаясь от карнизов обратно к каменному полу.
– Вы очень громко смеетесь – будто вы единственная в этом мире, – прокомментировала ее реакцию Деспина.
Шарзад поморщила нос.
– Забавно. Моя сестра говорит что-то очень похожее.
– Полагаю, вас это не сильно волнует.
– Почему? Ты бы предпочла, чтобы я перестала? – поддразнила она.