Она говорила, что в десять лет ей пришлось присматривать за новорожденной сестрой, которая плакала, когда писалась, плакала, когда хотела есть, и плакала, когда у нее возникали проблемы с пеленками. Мама говорила, что бегала по всему дому с сестрой на руках и не знала, чего хочет от нее этот ребенок. Она говорила, что мечтала о том дне, когда вернется мать, заберет сестру и все будут счастливы и довольны тем, как она со всем справилась.
Когда потеплело, мама снова начала готовить и понемногу прибираться. Она стала выходить на улицу. Мой десятый день рождения прошел незаметно, без всяких тортов с изюмом. Однажды утром, когда я поблагодарил ее за завтрак, она сказала, что чем старше становится, тем больше напоминает младенца. Я спросил, чувствует ли она себя лучше и не хочет ли погулять в парке, когда я вернусь домой из школы, и она ответила, что хочет. Она сказала, что иногда чувствует себя так, будто у нее все отняли, и она лишь желает хоть что-нибудь вернуть назад.
НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО ОТЕЦ РАЗБУДИЛ МЕНЯ словами, что началась война и что немцы начали вторжение. Я ему не поверил, и тогда он кивнул в сторону соседской квартиры и сказал: «Подойди к радиоприемнику и сам все услышишь».
Накануне люди провели весь день, заклеивая окна и бегая по улицам, скупая еду. Утром наш учитель сказал, что с завтрашнего дня наша школа, в которую перенесли зенитную батарею, будет находиться под контролем военных, поэтому мы должны оставить на подпись табели с ведомостями и расстаться до окончания войны. Мы хотели подняться на крышу, чтобы посмотреть на зенитку, но солдат не пустил нас на лестницу.
Когда я вернулся домой, отец и старшие братья заклеивали окна, а один из братьев показал мне, как прикрепить к фонарику синий стеклянный фильтр.
В тот вечер мы увидели летящий самолет, из хвоста которого шел дым, и за ним гнались еще два самолета. Другой самолет пролетал так низко над городом, что один солдат взял винтовку и принялся в него стрелять, пока люди на улице не закричали, что солдат ставит под угрозу жизни окружающих, и тот перестал.
Ночью завыли сирены воздушной тревоги, но на протяжении еще нескольких недель ничего не происходило. На следующий день Лутек рассказал, как ему понравились сирены, из-за них всем приходилось вскакивать с кроватей в любое время ночи, и дети из его дома собирались в подвале и могли поиграть. Он говорил, что воздушные налеты любили все дети у них в доме, кроме одного мальчика, мать которого сошла с ума и доставляла всем массу хлопот, выбегая на улицу и срывая экраны с окон, пока сирены продолжали выть.