– Какую информацию? – спросил я.
– Любую информацию, которая только появится, – ответил он. – Где будут устраивать облаву, на каких воротах все произойдет, кто будет участвовать, против кого и когда.
– Это я знаю, – сказал я ему.
– Подумай головой, – сказал он.
– Я сказал, что собирался сходить, – сказал я.
– Ну так иди, – сказал он. – Не стой тут со мной.
Но Лейкина не оказалось на месте, и никто не знал, что со мной делать. Мне сказали подождать в коридоре. Это был большой роскошный особняк, поэтому полы были из мрамора. Шаги любого человека эхом отражались от него. Желтая полиция приходила и уходила, но единственным евреем, который представился, оказался чистильщик ботинок, мальчик по имени Айзик. Он присел напротив меня в приемной рядом с несколькими рикшами, которые возили немцев по гетто. Все утро рабочие занимались перевозкой, кажется, целой кухни, а после обеда привезли парикмахерский стул и еще всякие ящики и коробки. Я не завтракал и спросил, нет ли чего поесть, но мне никто не ответил. Еще два раза я подходил спросить, что происходит, и мне приказали ждать. Когда я подошел в четвертый раз, мне сказали прийти на следующий день. Потом когда я спускался по ступенькам, я столкнулся с Лейкиным, который сказал мне вернуться в пятницу.
КОГДА МЫ В СЛЕДУЮЩИЙ РАЗ ПРИШЛИ К «БЕССМЕРТНОЙ ДЫРЕ», перед ней стоял немецкий солдат, а в это время еврей в комбинезоне разгружал ручную тележку, наполненную металлическими листами. В доме по той же стороне была косая крыша со слуховыми окнами, которые закрывали тебя от улицы, и мы поднялись наверх, чтобы посмотреть, что происходит. Эту точку мы нашли неделей раньше. Туда можно было добраться через люк в потолке рабочей подсобки на верхнем этаже. Мы все помещались между слуховыми окнами, и время от времени один из нас мог приглядывать за тем, что происходит внизу.
Рабочий закрывал дырку листами железа и вколачивал в них гвозди для каменной кладки. Его молоток так громко отбивался от металла, что София закрыла уши пальцами.
– Их быстро вытащат, – сказал Борис, присмотревшись. Он курил одну из своих фирменных сигарет. Он собирал их на улице и вставлял в середину булавку, чтобы докуривать до самого конца.
– Такой приятный бриз, – сказала Адина.
Мы остались наверху, чтобы отпраздновать день рождения Софии. Лутек сказал, что ему тоже скоро исполнится тринадцать, и Адина заставила каждого из нас написать Софии записку с пожеланиями и отдать ей в качестве подарка. София прочитала каждую записку, которую ей вручили, после чего сложила их в мешочек, который носила на поясе. В моей было написано: «