В ответ на все происходящее Корчак писал письма. Только потому, что дела идут хуже некуда, не значит, что мы должны примириться и считать любые ответные действия бесполезными.
Всех, кто хоть немного владел мастерством письма, подрядили писать «Просим, если у вас есть такая возможность, присылать посылки для больных детей в Сиротский дом по адресу Сенная улица, 16». Он говорил, что дальше будет больше и он будет диктовать все остальное. Он говорил, что нужно писать, что те дети, которые совсем недавно прибыли, искалеченные, замерзшие, голодные и затравленные, теперь миролюбиво сновали по приюту и играли в игры. Некоторые дети спрашивали, как пишется слово «миролюбиво», и он отвечал, что правописание не имеет значения. Он сказал писать, что не хватает еды и у многих ребятишек поменьше остановился рост. Что кошмары и рыдания стали их постоянным времяпрепровождением. И все же его система обучения подтверждает тот факт, что, когда сообщество взрослых оказывается не в состоянии обеспечить детям стабильное и рациональное окружение, дети способны создавать собственные миры, разумные и нежные. Я написал это предложение два раза подряд, так оно меня потрясло. Он сказал написать, что к нему постоянно обращаются все новые дети, которые просят приюта, они стайками подходят к нему на улице со своими предложениями, подобно маленьким скелетообразным старейшинам. Он сказал, чтобы мы подписывали письма сначала от собственного имени, а потом от имени доктора Хенрика Голдсмита / Януша Корчака, Старого Доктора с радио.
ТРИ ДНЯ Я ЛЕЖАЛ В ПОСТЕЛИ, вставая только на обед, и Корчак повторил, чтобы меня оставили в покое. Клопы пощадили только мои пятки. Появилось новое правило, согласно которому перед тем, как днем вешать защитные экраны на окна, дети должны были стать у края окна и посмотреть, что происходит на улице, потому что теперь, стоило немцам заметить движение внутри, они начинали стрелять по домам. Один полицейский, которого работники приюта прозвали Франкенштейном за то, что он по внешнему сходству и повадкам напоминал монстра из фильма, по словам тех же работников, никогда не упускал случая разбить окно, случись ему увидеть в нем чей-нибудь силуэт.
Дети наблюдали за облавами на баррикадах. Они слышали, как немцы начинали свистеть и кричать. Бывало, они видели там знакомого. Мимо проходили евреи со всевозможными предметами: клетками, или мисками, или рожками. Кто-то нес горшок с саженцами. Все они направлялись на станцию, которую немцы называли Умшлагплац, а оттуда их увозили поезда.