- Сука, когда это было? Сколько раз? Где? Назови, назови мне эти чертовы даты, блядь, иначе я лишу головы вас обоих!
Я вдруг замер, отобразив в голове жуткую картину, в которой Ребекка вновь и вновь прижимается к Гидеону, расположившись в его постели.
И она приходит к нему сама, по своему желанию.
Не запуганная шантажом, не заваленная страхами.
Страшна была та реальность, в которой Ребекка приходила к нему по собственному желанию.
В которой она действительно отдала свою душу и тело другому.
Эта мысль калечила меня в сотни раз сильнее, чем осознание того, что я ущербный псих, ожидающий своего приговора на вечные скитания по безликой белой комнатке рядом со своим отцом.
Уж лучше стать психом, чем узнать правду о том, что Ребекка отдалась кому-то другому по своей воле.
Моя. Она, черт возьми, МО-Я.
- Ты не мой папочка! Я вправе сама решать с кем и как мне проводить время.
С секунду я вглядываюсь в теперь уже непроницаемые глаза, пытаясь понять, блефует она или нет. Сбивчивое дыхание девушки замирает, а во взгляде появляется ледяное спокойствие, которое может значить только одно.
Она была с ним.
Она раздвигала перед ним свои длинные ноги, впуская в себя…
Фу. У меня такое чувство, как будто я только что провалился в яму, наполненную грязи.
- Ты не представляешь, что я с тобой сделаю, шлюха. – Резко наклоняюсь, хватая за бархатные, на ощупь, плечи. Зубы Ребекки впиваются в нижнюю губу, сдерживая жалобный всхлип.
- Не смей. Не смей так называть меня, бессердечное чудовище.
Ее ногти до ломоты врезаются в предплечья, а волевой взгляд полон решимости отвечать на каждую мою вспышку гнева.
Хочется рвать, разносить все без оглядки, разобрать на части, взорвать, лишь бы унять сокрушающую ревность.
Одергиваю с себя ее касания, вспоминая, что теперь она не более ценна, чем сор.
Мой взгляд мечется по комнате, мечтая остановится хоть на чем-нибудь, и, стремглав подбежав к новому креслу, я двумя руками кидаю его в сторону, опрокидывая на пол.
- Шлюха! Я правильно сделал… Правильно, что показал всем, какая ты есть на самом деле! Чего я еще от тебя мог ожидать? Все эти годы ты была такой, Ребекка, до меня ты спала со всеми подряд или ты забыла об этом?!
Вдобавок пинаю кресло, которое так долго выбирал под темно-бирюзовые шторы, не пропускающие в комнату ни единый источник света. Лишь благодаря светильникам, я могу распознать ее бессовестное лицо, которое Бекка закрывает руками, уворачиваясь от моего крика и слов, как от запущенных рядом пощечин.