По мнению многих исследователей, «Нью-Йоркская трилогия» по праву является высшим достижением творческого наследия писателя. Этот текст и в зарубежном, и в отечественном литературоведении достаточно часто становится объектом изучения. Предметом изучения во многих статьях становится его жанровая природа или проблема самоидентификации личности в контексте современного общества (см. кандидатскую диссертацию Д. К. Карслиевой, а также зарубежные исследования, указанные в списке литературы). Еще одна часто возникающая в связи с трилогией тема исследования — особенности преломления постмодернистской эстетики в этом причудливом тексте. Поскольку степень изученности данного текста достаточно высока, мы не будем затрагивать уже изученных проблем. Остановимся лишь на вопросе национальной идентичности, на особенностях преломления национальной американской мифологии в данной трилогии. Хочется отметить, что этой трилогией Пол Остер начинает череду романов о жизни Америки, той Америки, которую он любит и за которую болеет душой.
В своем интервью Владимиру Иткину в августе 2004 г. Пол Остер отметил, что его очень беспокоит судьба Америки, проблема национальной мифологии, соотношение национальных идеалов и их воплощения: «Да, меня очень занимает эта проблема. Дело в том, что Америка — единственное государство в мире, полностью выдуманное. Выдуманное людьми, которые сюда приехали. Все остальные страны гораздо старше, их эволюция протекала гораздо медленнее. Америка — больше идея, нежели место. И меня занимает эта идея, которая воплотила Америку в жизнь. Многие мои книги посвящены исследованию этой проблемы.
— Америка как большой роман?
— Да, ведь так оно и есть. Америка — это вымышленное место» [10].
Ту же боль за судьбу Америки встречаем в другом интервью — Сергею Таску осенью того же года (напечатано в журнале «Иностранная литература»). На просьбу пояснить свою мысль, о том, что Америка — единственная в мире вымышленная страна, Пол Остер отмечает: «Америка возникла как идея. Наше правительство есть продукт эпохи Просвещения, страна зиждется на определенных представлениях, и в этом смысле она является некой абстракцией. В то время как другие страны сильны своими корнями, своими предками, своим прошлым, Америка связана с будущим, с тем, как жизнь людей могла бы сложиться. Идеалы этой страны по-прежнему чрезвычайно актуальны, они оказали существенное влияние на весь мир, но ирония заключается в том, что мы как нация никогда этим идеалам не соответствовали. <…> Америка всегда была страной кровавой и лицемерной, оставаясь при этом необыкновенно идеалистичной. Вот почему так трудно быть американцем» [7, 285–286].