— Не могу понять, зачем им теперь-то сберегать? Неужели так и не могут сообразить, что из сбереженного им ничего не достанется?
— Не так все просто, Виктор Анатольевич… Доверенные лица бывших промышленников тоже ведь не отличаются любовью к Советской власти. Кроме того, ведутся разговоры о концессиях. Почему бы, например, не довести наши предприятия до такого состояния, что ним не останется выхода, как сдавать их в концессии. Но это особая сторона дела… Существенный недостаток в нашей работе состоит сейчас, пожалуй, в том, что боевые чекисты, научившиеся ловить шпионов и диверсантов, к сожалению, не всегда так же хорошо справляются с делами экономического характера.
— И этому научатся, Вячеслав Рудольфович.
— Полностью с вами согласен. Однако в данном вопросе существуют некоторые частности. Во-первых, время. На учебу его у нас всегда недостает, а приобретение опыта непосредственно в ходе практической работы может дорого обойтись. Мне недавно пришлось заниматься делом о «саботаже». Чекисты привлекли к ответственности нескольких инженеров за свертывание работ но Берсеневской проходке в Донбассе. С первого взгляда тут яснее ясного: мы прилагаем все усилия, чтобы увеличить добычу угля, а саботажники свертывают работы по новой проходке. Но, как выяснилось, правы оказались инженеры, а не наши ретивые товарищи, посадившие их за решетку. Проходка-то была бесперспективной. До революции господа акционеры раструбили о Берсеневских угольных пластах, чтобы выпустить новые акции и хапануть деньги у доверчивых людей. На их языке такое жульничество деликатно называлось «разводнение основного капитала». Вот почему честные специалисты запротестовали, когда было отпущено десять миллионов рублей золотом для работ по Берсеневской проходке. А им сразу пришлепнули ярлычок — «саботаж восстановительных работ». Представьте, что произошло, если бы мы не разобрались? Честные инженеры сидели бы в тюрьме, а десять миллионов золотом, при нашей-то нужде, были закопаны в землю Берсеневки руками чекистов…
— Но это же исключительный случай…
— Не исключительный, Виктор Анатольевич… В условиях развертывания восстановительных работ в народном хозяйстве такие дела будут преобладать в практике работы ОГПУ. Или возьмите другой вопрос — концессии. К нему вы имели непосредственное отношение в Берлине.
— Помилуйте, Вячеслав Рудольфович, в Берлине были Савинков и Эльвенгрен…
— Пошире надо смотреть на вещи, товарищ Решетов… Мы идем на разумное предоставление концессий. Более того, чекисты помогают концессионерам. Недавно Феликс Эдмундович направил мне записку, где наряду с установлением надзора ставит вопрос и о содействии ОГПУ концессионерам в пределах заключаемых договоров.