Эпохи холст заиндевелый - мазком багровой кисти… (Плетнёв) - страница 24
Вызывать начальника службы безопасности по судовой трансляции (а он мог быть где угодно из восьми палуб-ярусов судна) — лишний раз волновать экипаж. Подумают ещё — опять что-то случилось. Поэтому старпом сел за телефоны, намереваясь отыскать его простым обзвоном.
Чертов же подошёл к иллюминатору скрестив на груди руки и глядя в наплывающую белую целину, погрузился в размышления.
Вопросы лейтенанта о причинах и следствиях произошедшего, о прочности техники и людей заставили вспомнить (с не меньшим содроганием), что судно несколько часов шло во льдах совершенно неуправляемое.
Холодный мир Арктики настолько отличалась от природы других широт, что впору было бы сравнить её (Арктику) с другой планетой. Не очень дружелюбной к человеку.
'А мы как затерянный в ледяном космосе звездолёт, глотающий парсеки'.
И почему-то вспомнился Лем и рассуждения его героя в одном из произведений.
Наверное не дословно, но почти:
'Человек — это такая крохотная капелька.
Достаточно ничтожной дряни, перегоревшего проводничка, какой-нибудь расфокусировки тяги или размагничивания полей — начинается вибрация, мгновенно свёртывается кровь и готово.
И если бы в этих условиях ещё и люди подводили…'.
Трещина по носу то ширится, то сужается, извилистым изломом. Ледокол идёт почти посередине разлома, иногда подламывая острые углы без всяких сотрясений и тряски.
'А вот наш 'Ямал' не подкачал, техника и механизмы вытащили, тогда, как человеческая плоть подвела, дала слабину'!
Капитан провёл рукой по внутренней обивке мостика, с уважением ощущая вибрирующую мощь.
За иллюминатором легчали льды и 'Ямал' бесцеремонно хрумкал их, расталкивая, раздвигая, следуя на 'норд'. На чистый 'норд', и по компасу и по виду, открывшейся вдалеке тёмной полосы, чистой воды Баренца.
Ледяное поле кончалось. Кончался и никак не кончался долгий полярный день. Прежде чем солнце тягуче окунулось оккупировавшую горизонт дымку, подняли 'вертушку', с которой разглядели, что после примерно 50 миль чистой воды наступает опять белое безбрежье.
— Припай до самого архипелага, не иначе, — сделал вердикт капитан, велев лётчикам возвращаться, — можно было бы прогнать машину до самой Земли Александры, но…, когда там полная тишина и даже молчит радиомаяк, и туман такой плотный стелет…
— Верно, верно, затянуло-то как, а? Вот тебе и полярный день! — Поддакнул старпом, глянув на сгустившуюся до пронзительной синевы хмарь, — тихо дочапаем до припая, подгадав к утренней вахте, а уж потом определимся.
На выходящем из дрейфующих льдов 'Ямале' вспыхнули прожектора, украсив некогда белое поле фантастическими пятнами, фиолетовыми отливами, очертив причудливыми линиями изломы трещин.