Мэри замерла, разглядывая мужа. Ни тени недуга, ни малейших следов болезни или хотя бы слабости, какой обычно бывают отмечены движения человека, перед тем долго прикованного к постели, не осталось в его царственном облике. Лицо было свежо, как в лучшие дни, орлиные глаза сияли, будто их не коснулась иссушающая лихорадка.
– Смерть была ко мне милостива, – проговорила Генриетта, делая шаг вперед. – Она прошла мимо, не оставив на моем благородном и прекрасном кумире никаких отметин.
Герцог, разумеется, поднял голову. Странное выражение лица предстало его супруге: брови выгнуты, карминно-алая губа закушена, словно в попытке сдержать дурашливую ухмылку. Глаза смотрели высокомерно, испытующе, насмешливо, хоть и не без доброты; их взгляд не пугал, но как будто отталкивал Мэри, словно предупреждая: ее готовая хлынуть через край нежность тут неуместна. Она замерла, покрасневшая и смущенная.
– Мой дорогой Артур, – проговорила она наконец, – почему вы смотрите на меня так холодно, так равнодушно, как на чужую? Я хочу знать причину! Я буду трудиться день и ночь, пока не заслужу хоть чуточку более теплый прием.
– Я не сержусь на вас, Мэри, – ответил Заморна. – И даже напротив. Я всецело к вам расположен, но ответьте, маленькая колдунья, что привело вас в тот вечер на виллу Доуро?
– Сказать по правде, Адриан, любопытство. Я хотела знать, вправду ли мисс Лори так хороша, а Фицартур так похож на вас, как говорят люди.
– И что же вы теперь думаете, Мэри? – спросил Заморна, беря ее за руку. – Девчонка и впрямь хороша собой? Не ревнуйте больше. Торжественно клянусь, что за всю жизнь не сказал ей больше трех слов кряду, да и то по самым мелким житейским поводам. Уверяю вас, она принадлежит другому, и подойди я к ней так близко, как сейчас к вам, крик поднялся бы такой, что Башня всех народов содрогнулась бы до основания. Так скажите честно, нашли ли вы ее хорошенькой?
– Очень, – вздохнула бедная Мэри. – А Эрнест и маленькая Эмили очень, очень на вас похожи.
Герцог рассмеялся:
– Да, так и есть. Отрицать бесполезно. Однако не горюйте, Мэри, не горюйте, придет время, когда это сходство перестанет вас огорчать.
Герцогиня мотнула головой. По бледным щекам покатились слезы. Однако поведение герцога – он хоть и не выказывал любви, но держался мягко и дружелюбно – обнадеживало, и она попыталась прижать свою руку, которую он держал за кончики пальцев, к его ладони. И тут в лице ее мужа мелькнуло выражение, какого она никогда прежде не видела: смесь недоброго озорства и какого-то другого, странного чувства на миг совершенно изменила его черты. Одновременно он стиснул ее руку так немилосердно, что кольца вдавились в пальцы. Герцогиня тихонько вскрикнула от боли. В то же мгновение дверь распахнулась, и влетел Кунштюк. Маленькие звериные глазки на безобразном лице горели бенгальскими огнями, он гримасничал, жестикулировал и пританцовывал. Герцог сперва рассмеялся, затем, отвесив карлику звонкую оплеуху, подошел к окну, распахнул раму, выпрыгнул в сад и вскоре пропал за деревьями.