– Что тебе здесь надо, Кунштюк? – спросила Мэри, гневно поворачиваясь к карлику.
Тот упал перед ней на колени, прижимая руки к груди и касаясь лбом ковра.
– Довольно фиглярства! – воскликнула она, забыв в гневе, что карлик ее не слышит. – Твое поведение крайне дерзко и совершенно необъяснимо! Не успеваю я сказать супругу и двух слов, как появляешься ты и не даешь нам поговорить! Что на тебя находит? Я не желаю больше этого терпеть. Но, бедный уродец, с тем же успехом я могла бы обращаться к статуе. Отпусти мое платье, любезный!
Она вырвала подол из длинных тонких пальцев карлика и, не слушая умоляющего мычания, вышла из салона.
У дверей она едва не столкнулась с Эженом Розьером, что только подлило масла в огонь. Мэри была в том состоянии (не слишком для нее редком), когда поводом для досады становился любой пустяк.
– Что? – вскричала она. – Подслушиваешь, не преступлю ли я границы приличия? Странные порядки! Я не понимаю их и не желаю больше терпеть! Отвечай, любезный: хозяин приказал тебе и этому мерзкому выродку за мною следить?
– Хозяин ничего мне не приказывал, мэм, – обескураженно проговорил Розьер, – только велел спросить, прочли ли вы его записку?
– Записку? Да, сударь, прочла и тут же поспешила на зов. Однако я с тем же успехом могла остаться у себя в комнате – он не удостоил меня и двух слов.
Эжен вытянул губы, словно намереваясь присвистнуть, однако почтение к хозяйке его удержало.
– Мадам, – сказал он, – герцог просил узнать, почему вы не посетили его в гардеробной. Вот и все.
– Не испытывай мое терпение! – воскликнула герцогиня. – Он был в салоне минуту назад и, судя по всему, не очень-то меня и ждал.
Мгновение паж озадаченно молчал, затем подмигнул и хитро ухмыльнулся, давая понять, что разрешил загадку.
– Ах, миледи, если мне позволено так сказать, на герцога иногда находит. Но если вы сейчас подниметесь в гардеробную, ставлю мою ливрею против куртки мусорщика, вас ждет совершенно иной прием.
Покуда Розьер говорил, из салона донеслось «кхе-хм», очень похожее на голос Заморны.
– Он вернулся, – сказала Мэри. – Попробую поговорить с ним еще раз.
Она уже хотела войти в салон, однако Эжен с невиданной прежде дерзостью снял руку герцогини с дверной ручки, встал между хозяйкой и входом и, решительно глядя ей прямо в глаза, сказал:
– Мадам, я не позволю вам туда войти.
Герцогиня попятилась, оторопев от такой наглости. Прежде чем она заговорила, раздался вопль Кунштюка, а затем смех – такое знакомое «ха-ха» Заморны, – и не менее знакомый голос позвал:
– Мэри, пробивайтесь сквозь все преграды! Я здесь и приказываю вам идти ко мне!