Терпеливо собирая по крупицам картину событий из разрозненных передач, как учили на курсах в разведшколе, Толян весьма быстро обнаружил, что в США и в Канаде Пандемия повела себя совершенно по-иному. В то время как во всех прочих странах она выкашивала всё население без разбора, в Северной Америке она избирала свои жертвы весьма хитроумно и изощрённо.
Сперва огненная лихорадка оставила без работы большинство врачей, сведя со света всех хронически больных, стариков и инвалидов, уничтожила обитателей всяческих домов призрения и всех без исключения тюрем, где она убила и заключённых, и администрацию, и вольнонаёмный персонал. Не миновала она и криминалитет, разгуливающий на свободе.
Следующими сгорели традиционно не работающие потомственные получатели велфера и фудстемпов, в основном чернокожие. Обезлюдели городские гетто и даунтауны где жил весь этот весёлый, разгильдяйский, воровитый, громкоголосый, нагловатый и праздный народ.
До самой своей гибели эта маргинальная культура, разросшаяся как гигантский сорняк и нагло распустившаяся на социальных щедротах, предоставляемых в виде откупа могучей товарно-денежной цивилизацией белых людей, была в непрестанном конфликте с этой цивилизацией чуждой им по темпу, нерву, нраву, организации мыслей и порядку вещей.
С одной стороны, машинная цивилизация, созданная белыми людьми, материально обеспечивала эту социальную страту, делая её всё более многочисленной и наглой, а с другой — жёстко насаждала в ней порядок, искореняя присущую этому народу анархию и исправно сажая в тюрьмы чересчур своенравных и непокорных маргиналов, не желающих жить по закону белого человека.
По странной насмешке судьбы в этих чёрных кварталах уцелели лишь уличные музыканты и танцоры, навсегда потерявшие самых горячих своих поклонников. Они были истинным голосом этих людей потому что умели выражать в музыке и в танце вибрации их мятежных и раскрепощённых душ, не искалеченных офисными галерами капитализма, их гибкую текучую грацию, их мощную горячую экспрессию, какой не бывает у белых людей, раздавленных тяжким гнётом корпоративных правил и вечно страдающих от переутомления и стресса.
Как говорится, цирк уехал, а клоуны остались… Точнее, остались замечательные, редкие по красоте цветы, потерявшие свои корни и стебли и питательную почву, из которой они росли — самобытную культуру негритянского гетто.
В то время как уцелевшие афро-американцы, зарабатывавшие на жизнь своим трудом, пикетировали Белый дом и выходили на массовые демонстрации, требуя суда над тайными убийцами, заразившими смертельным вирусом их менее удачливых соплеменников, а мексиканцы и прочие латиноамериканцы тряслись в своих домах и беспрестанно молились, считая себя следующей жертвой, в Белом доме уже не было ни живого президента, ни вице-президента, ни членов Конгресса. Чтобы не создавать паники в стране, на пару недель до разработки плана действий их срочно заменили кого двойниками из арсенала спецслужб, а кого просто загримированными актёрами.