— Ну а хули ты думал! — Васька расплылся в довольной улыбке.
— Охуеть можно! — от избытка чувств Дуэйн перешёл на великий и могучий, при этом напрочь потеряв американский акцент.
— You betcha, bro! — подтвердил Толян.
— Ну что, командир, возьмёшь боевого пловца в разведроту? — осведомился Василий, стерев с лица улыбку.
— Взять возьму, но улов будем делить по головам, а не по дворам. Нас трое, значит тебе достанется четвёртая часть.
— Так ваш шпион американский привитой от радиации. — кивнул Васька на Дуэйна. — Зачем ему наша рыбка?
— А тебя не ебёт! — отозвался Дуэйн, без малейшего акцента.
— Правильно сказал! Тебя не ебёт. — подтвердил Толян. — Уговор такой: один человек — одна доля. Или соглашайся или пиздуй.
— Соглашаюсь, но при одном условии. — хитро сощурился Василий.
— Это при каком же? — поинтересовался Толян.
— Каждая рыбка, которой я влёт клешнёй голову состригу — это мой призовой фонд, сверх моей доли. Ну как, по рукам?
— По рукам. — Толян хмыкнул и осторожно пожал протянутую клешню.
— Ща я только переоденусь и кой-какую снарягу возьму. — Василий скрылся в избе и через пять минут вышел, облачённый в рваную камуфлю неизвестно какого года древности и обутый в кирзовые сапоги. На поясе у него красовался толстенный ремень с металлической застёжкой, а на локоть клешни была намотана стальная цепь с карабином. В руке Васька держал острогу для подводной охоты и маску для ныряния.
Толян кивнул Василию на повозку, и тот засунул острогу и прочее снаряжение с краю под брезент, приподняв его за угол и углядев при этом катану в ножнах.
— Вы чё, с энтой шашкой епонской будете в озеро нырять и рыбу рубать как Чапай белую гвардию?
— В озеро ты сам ныряй. А катана — это чтобы отмахиваться когда рыбка к нам сама в баркас полезет. Не у всех же клешни растут.
— А она точно полезет?
— Стопудово. Если она летать выучилась, то прыгать и ползать — тем более.
— Хуже всего, что эти твари ещё и думать научились как люди. — подала голос Машка с повозки. — Давайте-ка, мужики, к Шалфеичу завернём. Крюк не сильно большой, а он, может, и подскажет чего про ихние повадки.
Иван Макарович Зеленцов, бывший местный агроном, а ныне пенсионер, жил на отшибе, метрах в пятиста от главной улицы, вдоль которой вытянулась деревня Пронькино. Чтобы добраться до его подворья, нужно было пройти или проехать по узкой насыпи из песка, керамзита и цементного крошева, насыпанной невесть когда незнамо кем. По обеим сторонам насыпи возвышались громадные мшистые кочки и росла ядовитой расцветки трава явно болотного вида. Снаружи кочки выглядели как нерушимая твердь, но стоило лишь оступиться с насыпи и встать на кочку, как она, чвякотно хлюпнув, стремительно проваливалась в неведомую пучину, и невезучая нога по самый пах погружалась в липкую вонючую густоту.