— Can you at least give me a hint?
— No more talking! Cut the crap, my nigga, and get out of your beat up sorry ass! Take a trip!
— A trip? Where?
— You'll see.
— I still don't know how to leave my body, mister Федька.
— Hold on, I'm coming over to help you!
Из мутного тёмного марева, окутавшего угол комнаты, где Дуэйну померещился Женька Мякишев, неожиданно высунулись две громадные клешни, а вслед за ними необъятная крабья морда с циклопическими антеннами, жвалами, ногочелюстями и ярко светящимися холодным блеском глазами, вращающимися как перископы. Огромный краб угрожающе вздыбился над Дуэйном и рявкнул:
— Брысь!!!
Душа Дуэйна беспомощно заметалась в теле как пойманная птица в западне, а затем, словно вдруг увидев что клетка не закрыта, отчаянно рванулась и стремительно взлетела в вышину.
Космос оказался невероятно красивым, просто сказочным — гораздо интереснее космических фотографий, которые Дуэйну довелось когда-либо видеть. Яростно светило неистовое космическое солнце, в глубокой бархатистой тьме прохладно блистали звёзды, мерцал и переливался далёким свечением Млечный путь, и большая вкусная Луна, аппетитная как песочное печенье, неторопливо облетала Землю. Сама Земля выглядела небольшим хрупким сине-фиолетовым шаром чистого хрусталя, подёрнутым там и сям спиралевидной изморозью облаков, сквозь которые кое-где проступали зеленые и коричневые пятна континентов.
Дуэйн плыл в чёрной пустоте, пронизанной бесчисленными лучами света, и в какой-то миг ему захотелось рвануться и улететь в бескрайний Космос, так чтобы Земля безвозвратно потерялась из вида. Он совсем не боялся расстаться с этой планетой навсегда, но в следующий миг ему вдруг стало невыносимо жалко Землю. Как-то она будет без него! И Дуэйн начал быстро снижаться. Земля прыжком раздалась в стороны и превратилась из шара в плоский блин, который быстро расширялся и обретал рельеф. Внизу величаво вырастали снежные шапки Кордильер, мощно дышал океанской прохладой подёрнутый густой фиолетово-серой дымкой Пасифик. В этой дымке крошечным паучком барахтался вертолёт береговой охраны.
Горы сверху напоминали грубую обёрточную бумагу тёмно-коричневого цвета, смятую в причудливые складки. Местами эти складки поросли клочковатой растительностью, в которой были представлены все оттенки зелёного цвета, от тёмно-защитного до ярко изумрудного. Попадались и жёлтовато-бурые участки, где прямые лучи солнца безжалостно выжгли всё живое и равнодушно пощадили лишь семена. Они восстанут из мёртвых на следующий сезон, чтобы так же умереть после короткой бурной вегетации. Среди этого буйства красок навстречу солнцу, дающему и жизнь, и смерть, вздымались в воздух выветренные миллионами ветров голые скалы, медленно поедаемые тысячелетней эрозией. Иногда на скале, на самом обрыве можно было увидеть обезумевшее дерево, отчаянно цепляющееся извитыми узловатыми корнями за мёртвый ускользающий грунт. По горам там и сям были аккуратными витками уложены ажурные ярко-белые бечёвки и нитки дорог.