– Тяжелые вышли яблочки. – Я достаю дискету, кладу на стол. – Честно говоря, я ожидал большей благодарности за подобный труд…
– Мы ведь условились? Шесть тысяч долларов.
Развожу руками.
– По вашим словам, большего оно и не стоило.
– Вы считаете иначе?
– Понимаете, господин Шеллербах…
Тертый вздрагивает.
– Вы ошиблись как минимум на порядок. Простуда – это мелочь, конечно… но кому нравится валяться в постели с температурой и сопливым носом?
– Мне – не нравится. – Шеллербах-Тертый меняется в лице. Теперь это пожилой мужчина с волевой, но нервной физиономией. – Однако я полагал, что слово дайвера – свято.
– Не отрицаю. Я отдаю вам файл, – щелчком отправляю дискету через стол. – Но в следующий раз ни один дайвер не пошевелит ради вас пальцем. Вы нарушаете нашу этику, господин Шеллербах. Труд оплачивается в меру его сложности.
Шеллербах берет дискету и замирает. Я пью глинтвейн, наблюдая за ним. Оборотень молчит. Это моя операция.
Наконец Шеллербах скачал файл, и взгляд его приобретает осмысленность.
– Итак? – спрашиваю я.
– Пятьдесят, – говорит Тертый.
– Каждому?
Он молчит – очень, очень долго. Это деньги. Живые, полнокровные, не облагаемые налогами, пришедшие ниоткуда и ушедшие никуда.
– Ваш счет.
Я протягиваю ему бумажку, на ней – номер счета в Швейцарии.
– Отрицательные проценты… вы очень осторожны, господин дайвер…
– Иного выхода нет, Петер…
Он сдается. Я знаю его настоящее имя, он мое – нет. Банк не выдаст меня никогда. Даже если международный трибунал заявит, что я людоед и виновен в геноциде.
За это и платятся отрицательные проценты со счета.
За полную безопасность.
– Пятьдесят каждому. Я делаю жест доброй воли, господин дайвер!
– Прекрасно.
Несколько секунд и на мой счет перетекают сто тысяч долларов. Это много. Это очень много.
Годы спокойной жизни в виртуальности.
– Вы согласитесь на дальнейшее сотрудничество?
Достаю свою чековую книжку, с удовольствием разглядываю цифру. Потом выписываю чек на пятьдесят тысяч и отдаю оборотню.
– Вполне возможно.
– А на постоянный контракт?
– Нет.
– Чего вы так боитесь, дайвер? – Во взгляде Шеллербаха любопытство.
Чего я боюсь?
– Имени, Питер. Настоящая свобода – это всегда тайна.
– Я понимаю, – соглашается Шеллербах. Косится на Романа: – Вы тоже дайвер? Или просто ходячий набор вирусов?
– Дайвер, – говорит Роман.
– Что ж… удачи вам, господа… – Шеллербах отходит на шаг. Останавливается: – Скажите… как это – быть дайвером?
– Очень просто, – отвечает Роман. – Надо знать, что все вокруг – игра. Фантазия.
Шеллербах кивает, разводит руками:
– Не получается, увы…