– Рады, что приехали? – спросила Джулия тем вечером в пабе, протягивая мне бокал вина.
– О да. А вы?
– Я чувствую, словно наконец некоторые из моих призраков нашли покой, понимаете?
Я кивнула. Я отлично понимала ее. Глядя на нашу фотографию на холме, я подумала о Роберте. Несмотря на то что моя вера в него была подорвана, я не могла отрицать тот факт, что именно благодаря ему сейчас я находилась здесь. Он верил в меня, даже когда мы еще не были знакомы. Он поверил в мое творчество до того, как это сделала я. Он знал, что у меня все получится, когда я сама не была в этом уверена. Даже несмотря на то, что частично причиной того, что я отважилась на эту поездку, стало мое желание сбежать от всего, что происходило дома, я сделала это также потому, что знала, что должна вернуться к рисованию. И он помог мне это понять. Сейчас благодаря ему я чувствовала себя живой.
И после всего, что между нами произошло, это пугало и сбивало с толку. Я думала о сообщении по электронной почте, которое он прислал и на которое я до сих пор не ответила. Я думала о нем, задавая себе вопрос, хотела ли я навсегда распрощаться с ним, – и я до сих пор не знала ответ. Разум говорил – «да». Сердце твердило – «нет».
Поддавшись импульсу, я отправила наше фото ему на почту, сопроводив его лишь одной фразой:
«Мне нужно время».
Шла вторая неделя пленэра, я поняла, что готова приступить ко второй части рисунка сердца. Это была самая абстрактная картина, которую я когда-либо писала. Абстрактная в том смысле, что я знала, какие чувства она выражала, что я пыталась ею сказать, – но больше этого не знал никто. У каждого будет своя интерпретация; глядя на нее, все будут чувствовать что-то свое, потому что именно так должна воздействовать любая творческая работа.
Левая сторона сердца, на которую словно бы наложили заклятие снежной зимы, охватывала мои самые холодные и темные воспоминания. Было тяжело лицезреть это, но в какой-то мере я даже больше боялась мыслей о счастливых временах, потому что было больно осознавать, что время, проведенное с Лукасом, уже не вернуть, а мгновения, проведенные с Робертом, заставляли меня чувствовать себя виноватой. Нелегко было принять то, что после такой долгой зимы для меня наступит лето, – ведь это означает принять и то, что Лукаса со мной уже не будет. И еще то, что я могу снова быть счастливой.
Я всегда буду горевать о том, что мы не вместе навеки. Однако два года назад я и подумать не могла о том, чтобы строить жизнь без Лукаса. Теперь же медленно, но я начинала понимать, что это возможно. Это будущее не такое, о каком мы с ним мечтали. В нем буду только я и то, чего я хочу.